How Humans Cooperate : Confronting the Challenge of Collective Action

Я также обратил внимание на новые способы коммуникации, связанные с коллективным акцентом на институциональном строительстве. К ним относятся Китай эпохи Мин и Европа раннего Нового времени, где наблюдался бурный рост печатных изданий и новых или измененных форм визуальной коммуникации через искусство. Культура визуализации также демонстрирует кросс-культурные сходства. Хотя Клунас (1997: 111-12) сомневается в том, что можно разработать общую "историю взгляда", поскольку существует так много локально отличных историй, которые необходимо рассмотреть, с точки зрения сотрудничества, кажется, что существует фундаментальное единообразие в том, что представляет собой репрезентация и взгляд. В менее коллективных обществах репрезентация чаще всего состоит из местных символов политической власти, религиозной преданности, ритуала и стиля, а там, где на первый план выходят коллективные действия, репрезентация переходит в натурализм, выраженный в различных формах. В художественных традициях Китая эпохи Мин, Моголов, Венеции и Европы раннего Нового времени натурализм проявляется в сценах, изображающих этнографические детали простых людей за работой и игрой и восхваляющих достоинства простолюдинов и сельского образа жизни. Анатомически правильный портрет был важным художественным средством в Афинах, Моголах, Венеции, Римской империи и Китае династии Мин, а также в Европе раннего Нового времени, в то время как фигурные изображения в менее коллективных государствах были склонны к изображению "героического" и символического. В качестве примера можно привести османскую политическую культуру фокального периода (получившую относительно низкий балл за коллективное действие), которая не использовала веристический портрет правителя; эта форма изображения правителя была принята лишь гораздо позже, не ранее XVIII века н. э., по мере того как правители-реформаторы заимствовали элементы политической философии и культурного дизайна из Европы.

Придворная живопись Моголов в некоторых отношениях представляла собой новый формат среди изученных мною художественных традиций, в котором импульс к натурализму подчеркивал изображение правителей и других высокопоставленных лиц, занятых оживленными беседами и другими элементами увлечения в небольших социальных группах, включающих простолюдинов (подобные повествовательные сцены были также созданы художниками династии Мин). Венеция, из всех сравниваемых групп, также была несколько уникальна в художественном выражении. Венецианские художники стремились найти способы прославить красоту и жизнелюбие города и его жителей, как в картах и картинах с городскими пейзажами, так и в изображениях больших групп, вовлеченных в различные гражданские и религиозные ритуалы. В этой связи я должен отметить, что такого рода городское воображение, включая карты и картины, а также литературу, восхваляющую красоту и удовлетворение от городской жизни, существовало и в Китае, в некоторой степени даже до династии Мин (Северная Сун, 960-1127 гг. н. э.), после падения власти аристократических кланов и начала более открытого и живого городского образа жизни, который Хенг Чие Кианг (1999: 202) описывает как возникновение "народного городского сознания".

Важно рассмотреть роль культуры как движущей силы в создании и поддержании коллективной государственности. Культурное видение, о котором идет речь, в целом инкорпоративно и эгалитарно, в нем на первом плане стоит объединяющая теория человеческой природы. Это видение также предполагает различные формы публичных мероприятий и натуралистические формы репрезентации, придающие коммуникации вероучительное качество. Эти черты позволяют уйти от власти элитарного символизма, выдвигая на первый план чувство гражданского самосознания и инкорпорации.

 

Причины и последствия коллективных действий