HPO

Время шло, а камни двигались. Огромная масса булыжника сдвигалась. Мало по малу он прорывался вперёд. В какой–то момент пришёл голод, а за ним и жажда. Но это совсем не волновало орка. Какая разница, ведь у него нет другого выхода, кроме как продираться сквозь каменную гущу дальше.

Монументальное слово «время» стало столь бесполезным в данной ситуации, что Маш'ог усмехнулся.

Всё хорошее когда–нибудь заканчивается, но это относится и к плохому, так что орк всё же достиг расщелины. Она была с ноготь шириной, но для того, кто продрался сквозь камень, это не вызвало негодования. Вот пролом расширяется и бывший вождь своего народа подставил лицо лучам света. Глаза слезятся, но это быстро прекращается. Выбравшись из пещеры, Маш'ог осмотрелся. Он находился в преддверии какой–то шахты. Видимо когда–то её запечатали, завалив камнями. Вокруг простиралась небольшая поляна, а дальше следовал лес. Обычный лес даровал непонятные ощущения, будто в нём таилось что–то тёмное. Маш'ог с радостью бы размялся, сразившись с монстром, но ему нужно было утолить жизненно важные потребности. То есть поесть, попить и поспать.

«Помни три правила. Спи, ешь, пей и тогда ты сможешь существовать. А что нужно для того, чтобы жить, я расскажу тебе позже.» — слова отца вспыли в голове. Видимо небеса не учли эту особенность орков и допустили ошибку. Это снова позабавило Маш'ога. И воспоминание было приятным. Он не мог вспомнить отца, но его неуловимый образ внушал спокойствие и детскую радость. Маш'ог знал четвёртое правило, позволяющее жить. Борись. Борись с врагами, борись с незнанием, борись с самим собой, оттачивая себя, словно меч и не давая затупиться разуму. Борьба — и есть жизнь. Без борьбы мы лишь существуем, но не живём.

Освежённые в памяти заветы помогли сосредоточиться на цели. Но здесь то уж точно не возникнет никаких трудностей. Маш'ог смотрел на кабана, лежащего под деревом у поляны и на его лице впервые заиграла улыбка.

Глава 7. На перепутье жизни

Утолив голод, орк направился в сторону журчания воды. Слух не подвёл его и через пару сотен метров он узрел бурную реку. Она оказалась чистой и Маш'ог с радостью напился воды. Теперь ему нужно было найти место для ночлега. Благо орк был не слишком привередлив и улёгся под одним из деревьев, отойдя от реки на сотню метров, ведь некоторые звери могут прийти на водопой и застать его не в лучшем состоянии. Маш'ог не знал, на сколько они могу быть сильны и решил не рисковать. Когда он закрыл глаза, солнце, словно вторя ему, ушло за горизонт.

Во снах Маш'ог сражался. Побеждал. Он снова прославился на весь мир и ушёл на тот свет со спокойной душой, но его снова лишили её. Прелестной. Долгожданной. Смерти. Он снова оказался в неведомом мире и Маш'ог начинал всё заново. Это повторялось. Раз за разом орк умирал, воскресал, сражался и снова умирал. В какой–то момент он посмотрел на своё оружие. Большая обоюдоострая секира. На ней остались следы свежей крови. Тёмно–красная жидкость скатывалась с лезвия, образуя дорожки. Кровавые дорожки. Это так символично. Ведь вся его жизнь… нет, все его жизни — это такие кровавые дорожки. Куда бы ни отправился орк, он побеждал своих врагов. Целые расы, миллионы живых существ были истреблены, уничтожены, убиты. И всё лишь из–за того, что они были врагами. Что привело к этому? Чьи–то непомерные амбиции? Высокомерие? Или же обычное недопонимание? Ни одна из причин не стоит этого. Во снах Маш'ог прожил не один десяток жизней, но ни в одной из них он не завёл семью, не бросил привычку убивать, побеждать. Что это? Его предназначение? Судьба, заблуждение или личный выбор? Орк не мог ответить на этот вопрос. Он ещё раз бросил взгляд на оружие в своих руках и отбросил его, словно это было что–то мерзкое и противное.

Маш'ог чувствовал, что с ним что–то происходит. Он меняется. Раньше, в кругу сородичей, в родном мире он не сомневался в правильности своих поступков. Может катализатором послужило воскрешение, а может обычное одиночество, отдалённость от своих соплеменников.

Маш'ог проснулся весь в холодном поту. По телу прошла дрожь. Орк хотел вытереть пот со лба, но обнаружил в своей руке листок. Обычный зелёный листик, каких в одном этом лесу бесчисленное количество, стал символом. Символом перемен в душе орка. Он сохранил этот листик и, кое–как подвязав того за верёвочку, повесил на шею, спрятав под верхней одеждой.

Теперь он другой. Маш'ог чувствовал, что его принципы стремительно менялись, его прежнее восприятие дало трещину и ему на смену пришло новое. Как орку казалось, более светлое и правильное. Он задался целью. Новая цель была не легче прежней. Даже наоборот, намного сложнее. Он должен был спасти как можно больше разумных. Сохранить драгоценные жизни.

Глава 8. Город

Маш'ог был полон решимости и жажды действия, но если раньше эта жажда приводила к смертям, то теперь она будет спасать жизни.