i 42cf63a15e16204e

   Шипя от новых ссадин на ладонях, он продолжал медленно двигаться вперед, пока его пальцы не уперлись в стену. Нащупав гладкую отполированную ручку, Олег скривил губы и дернул ее вверх.

   В это мгновение, он как-то совсем запоздало подумал, что в помещении нет ни одной камеры. Красные огоньки уже давно не мигали вокруг, но сейчас его это не волновало.

   Крупные капли пота скатывались по вискам. Холодные влажные дорожки оставались и блестели на щеках, как легко замерзающие реки подчиняющиеся воле наступающих зимних морозов. Быстро стучащее сердце гоняло кровь по организму с сумасшедшей скоростью и также быстро в голове проносились самые разные мысли.

   Олег понял, как же много было всего в его жизни, о чем он по-настоящему сожалел и уже не мог никак исправить.

   Это касалось воспоминаний о раннем детстве и его учебе. Об отце, который черным призраком, как царящий вокруг мрак, преследовал его на протяжении всего жизненного пути. О его службе в армии, не получившейся легкой прогулкой, скорее похожей на бесконечную полосу препятствий, где каждый шаг был угрозой для жизни, а страх нажать на курок приравнивался к слабости и карался смертью. Даже встреча с Марго, девушкой, которая стала для него смыслом существования, и та казалась неестественной, будто она должна была страдать из-за него. Было ли так на самом деле, или же Олег накручивал себе из-за всех тех слез, что она пролила, он не знал.

   Но зато через секунду после нажатия на ручку рубильника, когда зажегся свет, он понял, что останется в живых на еще какое-то время, возможно, отпущенное ему именно для понимания всего, что еще оставалось загадочным.

   Вроде секретов места, где он оказался пленником.

   Это было помещение с довольно низким потолком, мужчина почти мог дотянуться до него кончиками пальцев, примерно десять на десять шагов. По стенам, за стеллажами и между ними, висели старые топографические карты со множеством отметок, сделанных красным карандашом. Букв было не разобрать, но стрелки и какие-то пиктограммы четко отпечатались на пожелтевшей бумаге. К огромному сожалению Олега, карты Царицыно, даже самой старой, среди них не оказалось. Столы в центре были частично сломаны и больше напоминали кладбище старой школьной мебели, чем ставку командования. Но именно это чувство возникало у атлета при взгляде по сторонам. Да от одной атмосферы этого бункера у него пробегал холодок по спине.

   Потому что теперь он был его пленником.

   Такой вывод напрашивался сам собой. Стены казались неприступными монолитами, темный металл повсюду говорил о долгих годах ржавчины и разложения, которые затянулись в этом царстве мрака, теперь внезапно озарившемся светом старых ламп накаливания, висевших над головой. Олег с интересом наблюдал за насыщенными красными нитями внутри запаянных стеклянных форм. Таких лампочек он не видел много лет: все давно заменили светодиодные элементы, дешевые в производстве, дольше служащие и легкие в переработке.

   Поднявшись, насколько позволял запертый люк, по ступеням, атлет поводил руками по матовой стальной крышке, понимая, что ему даже зацепиться не за что. Это было похоже на бетонный блок плотно вставший в предназначенное для него отверстие и залитый снаружи затвердителем, превращавшим эту конструкцию в непроходимую преграду.

   Но только с одной стороны.

   Олег прекрасно понимал, что любой из частников состязания может выпустить его, открыть вход в бункер, но как скоро это произойдет?

   Не поддаться панике было трудно.

   Спустившись вниз, мужчина достал из мешка стальную коробку и решил, что пришло время заглянуть внутрь, а заодно немного передохнуть. Теперь он желал, чтобы внутри оказался газовый резак или небольшой направленный заряд пластида, хоть и был уверен, что в обоих случая ему они мало чем помогут. Толщина люка слишком велика, чтобы пытаться его взломать или взорвать. Это бесполезно.

   Щелкнув замком, он приоткрыл крышку, держа коробку в сторону от себя, будто думал, что из нее громыхнет выстрел или прямо в лицо разобьется склянка с кислотой. От триумфаторов всего можно было ожидать.

   Но ничего подобного не случилось.

   Откинув крышку полностью, атлет заглянул внутрь и его губы растянулись в улыбке. Интересно, многие из зрителей уже списали его со счетов, когда трансляция прекратилась, а бункер, в который он забрался, теперь похож на мавзолей. Вряд ли кто-нибудь из них может себе представить, что сейчас Олег будет сидеть на полу в советском убежище и запивать водой сдобную ватрушку с сахаром и корицей.

   Он раскрыл вакуумный пакет и с наслаждение втянул носом аромат выпечки.

   Запах был так непривычен, что ударил по обонянию ничуть не хуже никотина или едкой гари. Это чувство быстро прошло, уступив место наслаждению. Мужчина уже касался носом немного черствого хлеба, пачкаясь в корице, но продолжая улыбаться и жалеть теперь еще и о том, что не может поделиться этой булочкой с Маргаритой.