i 42cf63a15e16204e

   - Нет, - растягивал звуки он, - всегда есть такие. В каждом состязании и отборе. По крайней мере в последних сезонах. Всегда женщины. Я слышал, что они бывшие специалисты из ФСБ. Наши готовили их для работы в крупных зарубежных структурах, а когда все рухнуло, стали использовать почти по назначению, сменив только вывеску на фасаде. Теперь они убивают для триумфаторов.

   - Создатели шоу думают, что так смогут подобрать лучших участников?

   - Вроде того.

   Отрывая одну полоску ткани за другой от своей рубашки, альбинос замотал ногу, прикоснулся к своему лицу и покачал головой.

   - А теперь они еще ходят парой. Это громила меня так.

   Он повернулся боком и показал рваный порез на левом плече, уже прижженный огнем, но все еще сочившей кровью.

   Ответить было нечего. Все и так понятно: вряд ли существовал хоть малейший шанс, что все действительно идет самотеком, без прямого контроля. Лучший игрок тот, кто сам находится на игровом поле.

   Шатенка легко перемахнула через край горы, с интересом смотря на двух мужчин перед ней. Ее спутник остался внизу, привалившись спиной к стене.

   Это действительно была немолодая женщина. Глубокие линии морщин на лбу и в уголках глаз. Матовая кожа, покрытая пятнами сажи. Выдающиеся острые скулы и длинный нос, с характерной для многих переломов бороздой. На подбородке несколько шрамов, похожих на следы чьих-то зубов. Она была одета в плотный бежевый комбинезон, весь заляпанный кровью, но на теле женщины не было ни одной раны.

   - А ты хорош, - выпрямившись, она сделала пару шагов к альбиносу, - станешь настоящим украшением осеннего сезона.

   Олега она рассматривала намного дольше. Наверное, как и он, несколько секунд назад, отмечала все повреждения и полученный урон, конституцию и мышцы на открытых конечностях.

   - Десантник, - пренебрежительно вынес вердикт ее резкий скрипучий голос, - давненько к нам не заглядывали военные из прошлого. Я уже начала думать, что вы все спились и вымерли.

   - Может я и не военный.

   Женщина усмехнулась, обнажив свои зубы. Точно в бульварных ужасах четыре клыка у нее были удлинены и спилены на конус, точно вампирские. Она сделал шаг к нему. Хоть ее рост и был не маленьким, ей все же пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

   - Тогда, пока еще не поздно, шагни вниз.

   Олег тоже довольно оскалился. Ее он не боялся.

   - Я все же рискну остаться.

   Он заметил гарнитуру, закрепленную на женском ухе, будто диковинную сережку.

   - Ты даже не смог убить тех двоих, - слушая, чей-то голос в своей голове, проговорила она, - думаешь, ты долго протянешь в состязании? Они бы уже всадили тебе нож в спину, да так глубоко, что их пальцы бы коснулись твоего позвоночника. И ведь все ради того, чтобы быть убитыми кем-то вроде меня.

   Женщина на мгновение замолчала и отступила.

   - Они не выйдут из этого зала. Единственный выход это оказаться здесь. Так что ты лишь отсрочил их мучительную смерть.

   Площадка, на которой они стояли, оказалась еще одним лифтом, пришедшем в движение и поплывшем вверх. Олегу было хорошо видно, как в свете гаснущих прожекторов, фигура амбала отделилась от горы и двинулась в темноту, скребя по бетону тяжелым мечом толи из лопасти вертолета, толи самым настоящим выкованным стальным лезвием.

   - Что есть жизнь? - саркастично протянул альбинос, не пытаясь встать на ноги.

   Никто ему не ответил.

   Женщина продолжала что-то слушать, прижав ладонь к уху, при этом, не переставая коситься на тех, кто был рядом с ней. Ее глаза ни секунды не замирали на одном месте, постоянно перемещаясь с одного объекта на другой.

   Олег отметил, что она старается не пересекаться взглядом с ним или альбиносом, который начал напевать что-то похожее на военный марш, но слов было не разобрать. Его губы, или то, что от них осталось, едва разлеплялись и издаваемые звуки походили на коровье мычание без особого смысла и содержания. Но он держался. Не терял сознания, пытался перевязать кровоточащие раны, рассматривая и оценивая свое тело.

   Последовав его примеру, Олег понял, как легко он отделался. Больше всего его беспокоил шум в ушах, который никак не пропадал и мешал отчетливо различать звуки вокруг. Гудение лифта казалось ему очень далеким, словно гул приближающегося самолета, а не рычание механизма под ногами. Где-то сзади у основания шеи он ощутил не очень глубокий, но неприятный порез, из которого медленно стекала струйка крови.