i 64277089602d207c

  Как-то незаметно серость сменилась калейдоскопом миров и реальностей, каких-то глобальных планов бытия, среди которых материальных — лишь крохотная былинка на фоне космоса...

  Ещё рывок — и вокруг белесые клубы.

  Туман, чтоб его.

  Я следовал за нитью, ставшей уже не толще волоска, спешил, как мог...

  И я успел.

  Шипастая клякса серебристого огня, теряя иглы, медленно уступала под напором двух тварей, явно родственных тому чудовищу, что я скормил небытию. Только эти были покрупнее. Значительно так крупнее.

  «Уходи, смертный, ты здесь лишний», — коснулся моего разума бесплотный голос. И ему вторил другой, не более жизнерадостный:

  «Оставь эту душу нам...»

  И хором:

  «Мы не забудем»

  Угу, не забудем, не простим. Гуляйте лесом, ребята, вы здесь лишние.

  Я коснулся нити и постарался влить в неё часть своих сил. Клякса дрогнула и превратилась в почти ровный сфероид. Иглы ощерились и грозно задрожали. Обратно пришёл тёплый отклик благодарности.

  Не бойся, солнышка, я здесь. И один, без тебя, не уйду.

  Многоногие сущности-змеи поползли ко мне, по-свойски разгоняя туман мира Оси.

  Я даже не успел что-то попытаться предпринять, как внезапно проснувшийся Зверь, сформировав из моего призрачного тела две когтистые лапы, попросту перехватил змей и, нимало не мешкая, сожрал, направив часть полученного экстракта в нить Миа.

  И спокойненько ушёл обратно, вильнув на прощание хвостами.

  Иди ко мне, Стефания, я знаю дорогу назад.

  И шипы на сфере растворились, и душа эльфийки почти прильнула ко мне, и мы отправились назад.

  Исчез туман, остались позади миры и планы, равномерно бьющееся сердце комплекса разрослось и разбухло до пределов реанимационной камеры.

  Миа осторожно погрузилась в родные биополя, а я поспешил к своему скорчившемуся на полу телу.

  Бросив последний взгляд-фокус на Миа, я убедился, что эльфийка вернулась, и уже со спокойной душой нырнул обратно в плоть.

  Перед глазами мелькнула череда каких-то символов, схлопнувшихся полей, наросли обратно нарушенные коконы...

  И я наконец-то вдохнул.

  Сопровождаемый судорожным всхлипом, воздух наполнил мои лёгкие. Дрожащей рукой я утёр лоб. Горячие ручейки пота закатывались в глаза, разъедая слизистую. Нашарив флягу, я от души плеснул из неё на лицо, оттянув горловину комбеза, щедрой рукой влил жидкость запазуху и на спину. Стало немного легче. Похлюпывая Сильной водой, стекающей по телу, подсел поближе к Миа. Эльфа сильно побледнела, рисунок вен стал настолько чётко читаем, что можно без проблем всё перерисовать. Черты лица заострились, дыхания почти нет. Я посмотрел на свой концентрат. Нет его. Что за чёрт?

  Присмотрелся к ауре девушки. Уф. Впитала. Серость отступила, массы немного приросло.

  Вздохнув, я собрал оставшиеся запасы чистой энергии и принялся насыщать тонкие тела эльфы.

  Сколько времени прошло, пока я переливал в неё сферы, не знаю, очнулся, только когда наполнять ауру стало просто нечем. Дыхание девушки стало ровным и уверенным, структуры ауры заплелись в какую-то сложнейшую, сбалансированную конструкцию, а лицо порозовело и вернуло прежнее изящество.

  «У неё фаза глубокого сна, этхо-ээшиу Кайна»

  — Этношуу?

  «Этхо-ээшиу. Оператор глубоких тонких структур и иных сложнодоступных объектов глобальной реальности. Последней это звание носила верховный корректор храма Пространства Антакара»

  — Понятно... — вот, значит, откуда хвосты растут у моих способностей. Леди Антакара, я не знаю, как с вами рассчитаться...

  Вру, конечно. Знаю. И уже отдаю долг. И буду стараться его отдавать до тех пор, пока дышу и двигаюсь.

  Мысли текли всё более вяло, двигаться не хотелось, меня трясло мелкой дрожью.

  Я встал на нетвёрдые ноги.

  — Федя, поесть бы...

  «Сейчас пища будет доставлена, этхо-ээшиу Кайна, а пока вам лучше присесть»

  Над полом соткалась силовая сфера умиротворительно-белого цвета, сформировавшись в креслоподобную конструкцию.

  — Спасибо, Теодар.

  Шаг, ещё один, и ещё. Ноги подогнулись и я, уже в который раз подряд, потерял сознание.

  Очнулся я от тупой, ноющей по всем нервам тела боли в спине на том же тумбообразном столе в бежевой комнате. Картинка перед глазами двоилась и местами даже троилась, но если зажмурить один глаз, то жить ещё можно.

  Скол, свернувшись клубком, без движения лежал на моём животе.

  — Федя...