i_8e24c74a9ae34e0c

В начале апреля зима, порывавшаяся состязаться с весной, окончательно и бесповоротно стала проигрывать. Долгая и холодная, она постепенно ушла совсем: снег стремительно растаял, и на дорогах и земле не осталось ни одного белого клочка. Ночи стали уже не такие морозные, и Руслана с Иркой теперь вообще не закрывали форточки, позволяя ветру, свежему и насыщенному запахами весны, робко заглядывать в квартиру к девушкам.

Все шло своим чередом. Жизнь, эта неугомонная женщина, пока остепенилась и особо не терзала ни Руслану, ни Ирку. Девушки, постелив на полу огромное покрывало, лежали на нем и тихо переговаривались. Просто разговаривали на самые разнообразные темы, пока неожиданно не подкралась ночь, и теплое воскресенье не превратилось в унылый понедельник.

— Почему ты не говоришь мне правду? — внезапно спросила Ирка, переворачиваясь на бок и подставляя под голову руку.

Руслана от неожиданной смены темы замолчала. Грязно-белые глаза медленно оторвались от потолка, словно нехотя, и посмотрели на Ирку. В полумраке, когда на лицо рыжей падал бледный свет луны, и без того острые черты выделялись еще больше. И правда, хищник, тигр, внезапно подумала Руслана.

Рыжая молчала и смотрела в глаза лучшей подруги, ожидая, когда та все-таки ответит на вопрос. Руслана с ответом не спешила. Девушка знала, что Ирка обо всех ее терзаниях давно уже догадалась, просто молчала и ждала, пока Руслана созреет для разговора. Лезть с ногами в душу — пусть и подруги, но все же чужую — Ирка не торопилась. Чужая душа потемки. Однако волнение за Руслану пересилило, и рыжая все-таки решила попытать счастье.

Руслана молчала довольно долго, но при этом она ни разу не отвела взгляд в сторону. Вздохнув, девушка приподнялась на локтях, а затем села на покрывале, притянув к себе колени. Положив на них голову, Руслана заговорила:

— Я собиралась начать все заново, попытаться изменить хоть что-то. Я хотела отпустить прошлое, забыть его. Даже когда оно подкралось слишком близко, я думала, что решила все окончательно, раз ушла тогда к Владе и поехала с ней к маме. Я думала, это много изменит. Видимо, я очень много думала. Столько раз мысленно возвращалась назад, хотя нужна была Владе, — Руслана вздохнула. — Я убеждала себя в том, что прошлого не существует. Ведь если оно есть, то я еще не родилась или картошка, которую мы храним на балконе, еще не выросла. Но положить что-то в ящик и закрыть его… еще не значит выбросить или уничтожить. Знаешь, самоубеждение — великая вещь, но в меру. Вообще все хорошо в меру. Да вот только как понять, где она? Где эта мера? Чертова невидимая граница…

Ирка села рядом с Русланой, одну ногу подобрав под себя, а другую согнув в колене. Локтем она уперлась в коленку, а кистью, согнутой в кулак, легонько постучала себе по лбу, будто бы старалась тем самым родить какую-нибудь умную мысль. В итоге она другой рукой взлохматила Руслане волосы и, приобняв, притянула к себе. Девушка со шрамами закрыла глаза и порывисто выдохнула. Слез не было, но противный комок все-таки застрял в горле.

— У людей много разных шрамов, но если о них не говорить, то их не будет видно, — с грустью ответила рыжая. — Но, блин, я же чувствую твое настроение, и мне ужасно трудно принять то, что я ничего не могу сделать для тебя… Эх, как было бы круто и просто, если бы ты была моей девушкой!

Руслана повернулась к Ирке и, иронично изогнув бровь, испытующе посмотрела на подругу.

— А че? — в типичной манере ответила рыжая. — Мы же с тобой идеально подходим друг другу… Ну давай, поцелуй меня!

— Ирка, перестань! — Руслана, смеясь, стала отбиваться от настырной рыжей, пока та, звучно причмокивая, пыталась поцеловать подругу. — Ну правда! Что ты потом Насте скажешь, если у тебя… Ир?

Рыжая, услышав знакомое имя, перестала дурачиться и посмотрела на Руслану уже совершенно по-другому. В глазах скрывалась боль вперемешку с глухой яростью. Отвернувшись, девушка посмотрела в сторону, на стенку, где висел очередной портрет их с Русланой невидимого друга, фиолетового бегемотика Джимми.

— А что я ей скажу? — Ирка бросила этот вопрос так, словно он был ей противен. — Она же теперь с этим… с Сашей встречается. Я ее почти и не видела с тех пор, как она, — на щеках у рыжей заходили желваки, — ушла, в общем. Она у Васи теперь редко бывает.

— А мне ты говорила, что на девушек не смотришь, — с улыбкой произнесла Руслана.

— Я и не смотрела, и не смотрю, и смотреть не планирую. Но Настя, она особенная. Черт, стерва! Как она могла уйти к этому… агр! Ну и ладно. Пусть валит! Главное, чтобы она была счастлива… но если увижу хотя бы один долбанный раз, что она на меня смотрит больше пары секунд, захапаю к себе в пещеру! — Ирка фыркнула. — А че? Нефиг было зевать да лупать глазами, чтобы на меня пялиться… Стерва блондинистая! Ненавижу!