И. А. Гончаров

В письмах из Мариенбада он неоднократно упоминает имя Тургенева. Тургенев еще много раньше был посвящен Гончаровым в замысел и содержание «Обломова». Он настойчиво побуждал романиста писать роман, не бросать работу над ним. «Не хочу и думать, — писал ему Тургенев 11 ноября 1856 года, — чтобы Вы положили свое золотое перо на полку, я готов Вам сказать, как Мирабо Сиэсу: «Le silence de Mr. Gontcharoff est une calamite publique»[136]. Я убежден, что, несмотря на многочисленность цензорских занятий, Вы найдете возможным заниматься Вашим делом, и некоторые слова Ваши, сказанные мне перед отъездом, дают мне повод думать, что не все надежды пропали. Я буду приставать с восклицанием: «Обломова!»

В одном из своих писем к И. Льховскому из-за границы Гончаров, имея в виду Тургенева, говорил: «Когда я писал, мне слышались его понуждения, слова и что я мечтаю о его широких объятиях». И он с радостью поехал со своей рукописью из Мариенбада в Париж, где знал, что найдет Тургенева, В. Боткина и других знакомых ему литераторов.

Проехав по Рейну, Гончаров прибыл в Париж 16 августа. Он узнал, что в гостинице «du Bresil» живет много русских. Среди них были и его друзья. С ними он увиделся на другой день, а на третий и с Тургеневым, читал им свой роман — «необработанный, в глине, в сору, с подмостками, с валяющимися вокруг инструментами, со всякой дрянью. Несмотря на то, Тургенев разверзал объятия за некоторые сцены, за другие с яростью пищал: «Длинно, длинно; а к такой то сцене холодно подошел» — и тому подобное… Я сам в первый раз прочел то, что написал, и узрел, увы! что за обработкой хлопот — несть числа»[137].

По поводу этого чтения «Обломова» Тургенев писал Н. А. Некрасову 9 сентября из Парижа, что Гончаров прочел им своего «Обломова», что есть длинноты, но вещь капитальная и весьма было бы хорошо, если бы можно было приобрести его для «Современника». Далее Тургенев сообщал, что Гончаров уехал в Дрезден, но что, может быть, они вместе вернутся через Варшаву, советовал Некрасову «не упускать его из виду». Что касается его, то есть Тургенева, то он, мол, уже «запустил несколько слов — все дело будет в деньгах».

Сложилось, однако, иначе: «Обломов» появился не в «Современнике», а в другом журнале.

Окончив роман вчерне, Гончаров не стал долго задерживаться за границей. Он отказался даже от ранее намечавшейся поездки в Швейцарию. После вулканической работы над «Обломовым», громадной затраты творческой энергии у писателя, как это было свойственно его натуре, наступил временный спад настроения. Сама по себе заграничная поездка уже не интересует его. Не возлагает он надежд и на то, что в Петербурге избавится от хлопот, будет снова писать. «Хандра едет со мной», — говорит он.

Несправедливо оценивает он и своего «Обломова». Ему кажется, что «роман далеко не так хорош, как можно было ждать от меня, после прежних трудов», что «он холоден, вял и сильно отзывается задачей». Но эта самооценка писателя, порожденная суровой требовательностью к себе, была ошибочной. Роман «Обломов» явился одним из величайших достижений и образцов русской реалистической литературы.

* * *

Вернувшись в сентябре из-за границы в Петербург, Гончаров, оставаясь цензором, в течение целого года продолжал дописывать и дорабатывать «Обломова», читал его по вечерам в кругу друзей и знакомых. А. В. Никитенко, присутствовавший на одном из этих чтений у Гончарова, отмечал в своем дневнике 10 сентября 1858 года, что новый роман Гончарова на всех слушавших произвел сильное впечатление.

Чтение это, по свидетельству самого Гончарова, продолжалось «дня три сряду», ему «рукоплескали», но он «уже был холоден».

В литературных кругах с нетерпением ждали выхода в свет романа «Обломов». Заполучить роман для печатания стремились редакторы нескольких журналов. Еще в конце 1855 года, когда, по сути дела, была написана лишь первая часть романа, издатель журнала «Русский вестник» Катков, тогда еще либерально настроенный, добивался согласия Гончарова печатать «Обломова». Переписка между Гончаровым и Катковым по этому поводу продолжалась и в 1857 году. Гончаров предлагал Каткову опубликовать первую часть романа «с возможностью когда-нибудь продолжения». Но тот, видимо, не принял это предложение. Осенью 1857 года, когда Катков узнал, что роман вчерне закончен, он через В. П. Безобразова пытался снова вступить с Гончаровым в переговоры. Однако писатель уклонился от этого.

Не отдал он также своего романа и «Библиотеке для чтения». Некрасов же не счел возможным взять роман для «Современника». Цензорская должность Гончарова, писал Некрасов Тургеневу, «едва ли может усилить интерес романа в глазах публики… Сказать между нами, — продолжал Некрасов, — это была одна из главных причин, почему я не гнался за этим романом, да и вообще молодому поколению немного может дать Гончаров, хоть и не сомневаюсь, что роман будет хорош»[138].

Следует сказать, что о романе Некрасов судил, не читая его. Ошибочность его мнения вскоре стала очевидна.