И ад следовал за ним

Происшествие в лесу окончательно утвердило меня в мысли, что бессмертие мне не грозит, и я решил с головой окунуться в радости надвигающейся семейной жизни. Священный Союз с Кэти был полностью восстановлен, вечера мы снова проводили в чтении захватывающих объявлений о сдаче в аренду квартир и даже не поленились съездить в Илинг для осмотра недорогого двухэтажного дома, который освобождался через полгода.

Перерыв в нежных общениях с Рэем продолжался целую неделю (я сам не досаж­дал ему звонками, зная, что он выдергивает ногти Юджину), чувствовал я себя, как в заслуженном отпуске.

Наконец великий Гудвин вызвал меня на встречу. Поил он меня, как обычно, низко­сортным виски и был похож на несвежий холодец, который не успели дожрать гости.

— Ну и орешек ваш Евгений! Впервые встречаюсь с таким перебежчиком. Капризни­чает, ставит условия и вообще ведет себя странно. Да, он согласен с нами сотрудничать при условии, что мы поможем его семье, Кстати, за ваш экспромт я получил нагоняй из Лэнгли. Какой идиот будет связываться с этим обменом? Что мы дадим взамен? Мне лич­но все это неприятно, ибо из–за вас я вынужден врать и поддерживать эту версию. Но ладно, вернемся к нашим баранам. Этот «Конт» заявил, что, поскольку он дал присягу, он не намерен разглашать какие–либо секреты. Как вам это понравится? Он утверждает, что если он кого–либо выдаст, то его тут же убьют! Даже если мы запрячем его на самую за­брошенную ферму в штате Арканзас. В то же время он готов заниматься любой пропаган­дистской деятельностью, не прочь вести изучение своих сограждан…

— Так устройте его в «Свободу», найдите что–нибудь подобное. Это настроение у него пройдет… не спешите… — Хороший подарочек я привез дорогому дружку из Каира!

— Подумаем. Но кое–что мне неясно. Он божится, что не знает Генри и никогда не был у него дома! Кто же дал тогда Генри его адрес? Полная чушь! Мы проверили его на детекторе лжи и должен признаться, что не получили результатов.

— Надеюсь, вы ему не говорили, что я связан с Генри?

— Мы не такие идиоты, как вы полагаете![48] Конеч­но, мы попытались проверить, был ли он у Генри или нет, никаких следов. Проверили его по отпечаткам пальцев… ничего! Запросили все информационные системы в Европе и Штатах — ничего! Интерпол тоже ничего не дал.

— Выходит, вы зря заварили всю эту кашу с поездкой в Каир?

— В общем, мы не жалеем… любой перебежчик может пригодиться. Знаете что? Иногда мне кажет­ся, что этот Ландер — сумасшедший. Он бывает очень странным…

— Вполне вероятно. У нас всегда хватало психов,— не стал спорить я.

— Совершенно не могу понять его верности присяге. Это даже смешно. Он, видимо, считает себя великим политологом или философом, чьих открове­ний ждет изголодав­шийся Запад. Оказывается, он пишет стихи и какую–то книгу о своей жизни и все это хо­чет издать за наш счет. Но мы не благотворительное общество!

— В конце концов вы же помогаете многим изданиям, которые борются за свободу! Устройте его туда, совсем неплохо иметь там еще одного агента влияния…

— Честно говоря, я не знаю, что делать. Мы столько надежд на него возлагали, ду­мали, что удастся раскрутить целый клубок… Кроме того, он пьет, как лошадь, и каждый день. Вы по сравнению с ним просто младенец![49] Он очень скучает по Бригитте, но на черта она нам тут нужна? Послушайте, а он не может быть подставой?

— Все может быть. Но мы же сами его разыскали! Подставы обычно проявляют инициативу. В конце концов если вы не можете найти ему применения, отправьте его в Каир!

— Это преждевременно. Потратить столько сил и денег — и обрезать все дело!

— Что же вы предлагаете? Чем я могу вам помочь? Начать с ним вместе, пить?

— Надо вывести его из состояния тоски, этим страдают почти все перебежчики из вашей страны. На первых порах. Даже вас это не миновало, дорогой сэр[50]. У меня к вам просьба: развлеките его! Поводите по Лондону, покажите достопримечательности. За­одно прозондируйте, чем объяснить его странное условие насчет присяги. Восприни­майте это не только как мою личную просьбу, но и как серьезное задание. Потом до­ложите.

Докладывать так докладывать, ваше высокоблагородие, нам к этому не привыкать, с детства приучены докладывать и сигнализировать, правда, выводить человека из состояния тоски, увы, не научились.

— Как вам угодно, сэр! — Я был подчеркнуто официален и вроде бы обижен после Каира (пусть в следующий раз не дает мне под зад и не отшивает, как прислугу, на кух­ню), но, как обычно, холоден, блестящ, спокоен и угрюм.

— И еще одна просьба: мы перефотографировали некоторые бумаги, которые Ландер привез с собой. Личные записи и прочее… Помогите разобраться, ладно? Мы очень ценим ваше мнение.

Последнее звучало уже как щедрая похвала верному агенту, и вообще в этот раз я впервые почув­ствовал, что Рэй, несмотря на всю его дремучесть, проникся ко мне опре­деленным (это слово Чижик и К° обожали и привили эту любовь Мане, который размазы­вал им любую ясную мысль) доверием и даже некоторой (определенной) симпатией.