«...И ад следовал за ним»

— Тогда почему я прихожу к другим заключениям?

— Потому что ваши суждения основаны на вашем рассудке, которому свойственны терпимость, логика и порядок. Однако он плохо подходит для решения проблем, которым все эти качества чужды.

— Сэр, кажется, вы утверждали, что никогда не спорите. Должен вам сказать, вы мастерски умеете спорить.

— Наверное, у меня действительно получается, когда нужда заставляет. Однако главный эксперт по округу Фивы еще не сказал своего слова.

Эрл вот уже битый час выслушивал витиеватый спор двух служителей закона. У него по-прежнему была туго перебинтована грудь, поскольку четыре сломанных ребра еще не срослись. По мнению врача, Эрл получил серьезные повреждения внутренних органов, в том числе разрыв селезенки. Ходьба до сих пор причиняла ему боль, и все его движения были замедленными. Врач наложил на него сто тридцать четыре новых шва и остался страшно недоволен тем, что Эрл упрямо настаивал на глупой истории про драку с какими-то шулерами.

— Если вы действительно стали жертвой побоев, — сказал врач, — почему ваши руки до сих пор остаются распухшими, а костяшки пальцев разбиты в кровь? Вполне вероятно, у вас сломано несколько пальцев.

— Раз я могу пошевелить пальцами, значит, они целые. Ну а насчет всего остального — должно быть, меня еще долго дубасили после того, как я отключился, — только и ответил Эрл.

— Я должен сообщить в полицию, — сказал врач.

— Сэр, я сам со всем разберусь.

— В таком случае и не мечтайте о том, чтобы расквитаться с теми типами. Всему должен быть свой конец, в противном случае я заявлю в полицию. Вы должны осваивать искусство прощать.

— Да, сэр, — покорно ответил Эрл.

И вот сейчас на него устремились две пары глаз. Дело происходило в кабинете Сэма через три дня после возвращения Эрла. Дейвис Тругуд, предупрежденный по телеграфу, прибыл из Чикаго так быстро, как только его смог доставить транспорт.

— У меня есть одна мысль, — сказал Эрл. — Но я бы предпочел, чтобы мистер Сэм оставил нас наедине. Мне бы не хотелось, чтобы он слышал то, что я сейчас скажу.

— Ничего подобного я не сделаю, — решительно заявил Сэм. — Эрл, я тоже в этой игре. В конце концов, это я втянул тебя. Я никуда не уйду.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы узнали о тех ужасах, которые способны приходить мне в голову. Вы резко измените свое мнение обо мне в худшую сторону. Мало того, возможно, вы сочтете своим долгом обратиться в полицию или решите, что больше не можете достойно представлять закон.

— Мне совсем не нравится, куда ты клонишь, — сказал Сэм. — Эрл, ты человек порядочный. Герой войны. У тебя впереди целая жизнь. Ты нужен нам в качестве свидетеля. Ты должен будешь рассказать обо всем, чему был свидетелем в Фивах. Ты станешь сердцем нашей кампании, направленной не только на то, чтобы наказать виновных, но также и на то, чтобы изменить мышление всего Юга. Все южане должны узнать, на что способны некоторые их собратья и что делается от их имени.

Эрл молча слушал нравоучения Сэма. У Сэма, как обычно, имелись все ответы. Но, возможно, не на те вопросы.

— Эрл, послушай меня, — продолжал Сэм. — И вы тоже, мистер Тругуд. Я все тщательно обдумал, и существует только один выход. Эрл, ты дашь показания под присягой. У тебя безупречная репутация, ты награжден высшим знаком воинского отличия, поэтому к твоему рассказу сразу же отнесутся очень серьезно. Люди станут слушать то, что ты скажешь. Я уже набросал план всей кампании. Не сомневаюсь, нам удастся заручиться поддержкой прогрессивно мыслящих людей в Миссисипи и на всем Юге, однако при этом все они должны быть авторитетными и уважаемыми гражданами. Ни в коем случае нельзя связываться с радикалами, социалистами и коммунистами; мы привлечем на свою сторону белое и чернокожее духовенство, но надо будет держаться подальше от негров с отталкивающей внешностью и неуправляемым поведением. Вот каков лучший путь. Ты будешь нашим секретным оружием. Твоим возмездием станет то, что ты выжил и даешь свидетельские показания, неважно, в суде присяжных или в суде общественного мнения.

Вежливо выслушав его, Эрл сказал:

— Во-первых, я не собираюсь становиться слезливым клоуном, который будет причитать об ужасах, выпавших на его долю. Я не хочу иметь никакого отношения к тому цирку, который вы затеваете. Мне не нравится, когда на меня падает яркий свет. Во-вторых, и это гораздо важнее, сейчас я вам скажу, что произойдет после всей этой клоунады: ничего. Ничегошеньки.

— Понимаете, я придерживаюсь такой же точки зрения, — вставил мистер Тругуд. — Мистер Винсент, ваш друг как нельзя лучше выразил все то, что я хотел сказать.

— Я не могу позволить себе усомниться в силе закона и торжестве правосудия, — сказал Сэм, — даже когда речь идет о таком прозябающем, забытом богом уголке, как Миссисипи.

Эрл сказал:

— Кажется, вы полагаете, что у нас есть выбор. Однако то, что вы предлагаете, это не решение. Этот путь ведет в никуда.

Сэм неодобрительно нахмурился.

— Знаешь что, Эрл... — начал было он.

Но Эрл неумолимо продолжал: