И ангелов полет

Из-за серых облаков появился вертолет и, совершив круг, опустился посреди улицы. Дверцы с обеих сторон распахнулись, и из машины выбрались заместитель начальника полиции Ирвинг и капитан Гарвуд, готовые взять все под свой контроль и направить следствие в нужную сторону. Оба быстро подошли к столпившейся у тела небольшой группке полицейских. Поднятый продолжающими рубить воздух винтами ветер всколыхнул желтую накидку, и Босх заметил, как Ирвинг отвернулся. Один из офицеров нагнулся и поправил плащ.

Хотя Ирвинг и Гарвуд стояли не менее чем в пятидесяти ярдах от Босха, в какой-то момент они словно почувствовали его присутствие и одновременно повернулись. Босх смотрел на них, не отводя глаз. Гарвуд, одетый, как обычно, в строгий темный костюм, поднял руку с зажатой в пальцах сигаретой и понимающе кивнул. Ирвинг, словно не выдержав взгляда Босха, опустил голову.

Босх уже знал, что будет дальше. Ирвинг сделает все как надо, решит проблему в интересах департамента. Частина объявят новым героем, мучеником, погибшим от рук разъяренной толпы. Его смерть станет оправданием предпринятых полицией мер. Произойдет как бы негласный обмен — Частин за Элайаса. Кружащие вверху механические стервятники разнесут известие о гибели копа по городу, и оно будет использовано для прекращения беспорядков. И лишь немногие посвященные будут знать, что виновником этих беспорядков был именно Частин.

Босх знал и то, что сам войдет в молчаливый круг заговорщиков. Ирвинг заставит его сделать это. Заставит потому, что именно от него, Ирвинга, зависела судьба того единственного, что еще было дорого Босху: его работы. Он знал — Ирвинг предложит ему сохранить работу в обмен на молчание. И Босх знал, что согласится на эту сделку.

Глава 40

Мысли снова и снова возвращались к тому моменту, когда его ослепили осколки стекла и брызги спиртного, когда он почувствовал тянущиеся к нему руки. Но через ужас к нему пришел, словно ниспосланный сверху, странный покой. В душе Босха наступил мир. Он как будто познал истину. Он понял, что будет пощажен, что праведный никогда не пострадает от рук падших.

Он думал о Частине и слышал его последний крик — громкий, пронзительный, страшный, почти нечеловеческий. То был крик низвергнутого в ад падшего ангела. И Босх знал, что никогда не позволит себе забыть его.