И арабика, и робуста

«Возьму другой напиток, не кофе, – думаю я. – Торт ведь шоколадный». С помощью девушек выбираю-таки. Очень трудно, согласитесь, выбрать из множества что-то одно. Это горячий чай с апельсином, маракуйей и корицей, хоть корицу не люблю. Просто, судя по себе, я понимаю, что девчонки должны взорваться уже от моего: «Нет, не этот, а может, вот этот?» Но они по-прежнему доброжелательны. Профессионалы!

Оплачиваю свой заказ (дорого, однако!) и говорю:

– И еще, пожалуйста, мне ложку или вилку, у меня тортик, я хочу его съесть здесь.

– А у нас со своим нельзя! – дуэтом отвечают девушки, и одна из них продолжает:

– Берите, наше!

Я, опечаленная, сажусь за свой любимый столик у окна, жду. Недолго. Смотрю в окно на вечерний город.

Девушка готовит мне чай и приносит его на подносе. Маленькая чашечка с горячим ароматным напитком. Из чашки торчит палочка корицы. Теперь мне понятно, почему так дорого! Я выпиваю чай, прошу целлофановый пакетик, заворачиваю в него корицу, благодарю, прощаюсь и ухожу домой. Чаевые не оставляю. Еще чего! Напиток и так дорогой. Да и со своим у них нельзя!

Я иду домой по родному городу, уставшему от долгих новогодних праздников. Прохожие, так же как и я, наслаждаются тишиной и покоем. Даже дети не шумят, они просто идут рядом со взрослыми, держась за руки. Проезжают редкие машины: рабочий день закончился, и все разбежались из центра города по своим домам.

Выбираю самый длинный путь, чтобы еще раз посмотреть все инсталляции, подсветки, иллюминацию. Украшено все, даже воздух над головами прохожих.

С удовольствием ловлю лицом редкий снег кубанской зимы. Вдыхаю холодный свежий воздух. В сумке у меня кусок торта и корица, завернутая в целлофановый пакетик.

Дома за ужином я ем борщ с чесноком и ржаным хлебом. После пью чай с тортом. Торт называется «Черный лес». Он приготовлен из шоколадного бисквита, крем-чиза, вишен и полит шоколадом. Я ем кусок торта до последней крошки, такой он вкусный. Наконец-то сыта.

Про корицу вспоминаю дня через два. Достаю из сумки завернутую в целлофан пряность, разворачиваю, и вдыхаю ее нежный, сладкий аромат.

Корица растет очень далеко, в странах, где всегда тепло. Где для жизни достаточно сделать навес от дождя. Где не надо одеваться в меховые шубы, чтобы не замерзнуть в холода. Там везде много еды: в реках и морях – рыбы; в лесах – оленей; на деревьях фруктов; в земле – вкусных съедобных корней. Даже, представьте, растет хлебное дерево.

«Корицу собирают в легкие плетеные корзины красивые девушки, похожие на Нефертити», – думаю я.

Девушки сносят корицу под навес для сушки. После ее вьючат на слонов погонщики. Затем слоны медленно и долго идут к порту, чтобы погрузить корицу на корабль. По пути погонщики останавливают слонов и делают привал. На привале люди едят какую-нибудь вкусную еду, и пьют кофе – арабика или робуста, кто что любит. Слоны тоже что-то едят, много и впрок. И вновь вереница слонов шествует к порту, где ароматный товар ждут корабли. Корабли долго-долго идут в океане, пока, наконец, не пристанут в порту какой-нибудь холодной страны. Вот какой долгий путь у корицы. Поэтому так высока цена маленькой чашечки напитка с ней.

Я кладу на батарею целлофановый пакетик, на него – корицу, чтобы просохла. После заворачиваю в этот же пакетик и убираю в стол.

«Мне просто необходимо иметь для выхода шляпку», – рассуждаю я. Аристократки, они же такие – ни за что не выйдут на улицу без шляпки.

Надо развивать аристократические привычки. Несмотря на свое генеалогическое древо, похожее на изуродованное средневековым палачом тело человека: одни ветви не успели вырасти, чтобы жить, у других жизнь сложилась настолько горько, что жизнью эту муку назвать нельзя. И теперь моя ветвь из этого самого древа страдает фантомными болями.

Довольно далеко от моего города, в станице, живет женщина, что делает шляпки на заказ. «У нее и закажу», – принимаю решение я.

И мы протянем друг другу наши руки-ветви: я закажу у этой женщины шляпку, она мне ее сотворит.

Однажды я надену чýдную или чуднýю (не знаю, как правильно) шляпку, выйду на улицу. Меня в ней сфотографируют, разместят в сети, а кто-то в далекой и теплой стране увидит эту фотографию и подумает:

«Вот счастливая женщина из холодной страны. Настолько холодной, что даже деревья от холода одеваются в толстую кору. Лишь только потеплеет, женщины там носят шляпки.

В этой стране большие дружные семьи. Родственники в выходные и праздничные дни собираются у своих мудрых стариков на обед. Всем хватает места за большим столом. Накрахмаленные салфетки с монограммой семьи, фамильное столовое серебро, фарфор. На стенах портреты предков, живших столетия назад.

За обедом подают одно блюдо за другим. Течет неторопливая речь счастливых людей, которые живут без потерь и бед. Генеалогическое древо этих семей можно проследить до Рюрика, а то и старше».

Так подумают жители далеких стран, когда увидят меня в шляпке.