И аз воздам

Нессель молча ускорила шаг, и до трактира оба почти бежали; дождь все назревал, но толком не начинался – лишь редкие капли порой падали за шиворот или на лицо, зато гроза обретала все большую силу, грохоча раскатами почти над самой головой и время от времени озаряя серые улицы короткими вспышками. При слишком близких раскатах грома ведьма вздрагивала и вжимала голову в плечи, искоса оглядываясь на растущую темную тучу, словно боясь, что молния вот-вот настигнет ее и пригвоздит к земле. Плотная духота облепила улицы, и даже сам воздух, казалось, стал вязким и похожим на грязную, застоялую воду.

Когда вершина старой липы напротив трактира уже показалась над кровлями у поворота, из узкого проулка между двумя домами возникла на миг фигура Вурцеля; махнув рукою, владелец пивнушки тут же нырнул обратно, прижавшись к стене и с заметным испугом озираясь по сторонам. Курт огляделся, приостановившись; улица почти обезлюдела, а немногочисленные прохожие спешили поскорее добраться до своих домов, глядя себе под ноги или в небо и не обращая внимания на то, что творилось вокруг. В проулок он, тем не менее, постарался проскользнуть как можно незаметнее, втянув ведьму за собою и так же, как Вурцель, прижавшись к стене дома.

– Вы были правы, майстер Гессе! – без приветствия сообщил хозяин пивнушки громким шепотом. – Я вспомнил, кто тогда был в моем заведении – в тот вечер, когда я рассказал вам про Мауса. И хотел поговорить с каждым из них, и не успел даже придумать, с кем говорить первым, – как мне сказали, что один из них лежит в своем доме, убитый. Это тот же парень завалил его, Богом клянусь, что и Мауса убил!

– Уверен?

– Да вы его вспомните! Верткий, как змеюка, чисто кошак, не человек! Такой в толпе пузо вспорет – никто и не почешется… Там в соседней комнате была мать нашего парня. Не спала, не шумела, шила просто – в тишине, понимаете? Никто не заметил и не услышал, а ему – раз! – и глотку вспороли. Я сам к нему домой сходил, проверить и посмотреть… Окно открыто, труп посреди комнаты – и все, и никаких следов. Пришел, убил и ушел… Это ж что у нас творится, майстер Гессе, а? А я вам скажу, что: те парни вернулись! И теперь у них какие-то дела в Бамберге!

– Успокойся, – осадил его Курт, и хозяин пивнушки осекся, глубоко переведя дыхание и снова судорожно оглядевшись. – Ты сказал «никаких следов». В каком смысле?

– Да в прямом, – чуть спокойнее, но по-прежнему нервозно отозвался Вурцель. – Не сломано ничего, не взято, не вскрыто…

– Иными словами, следов борьбы не было, взлома и кражи тоже, я правильно понял? – уточнил Курт и, дождавшись кивка, многозначительно осведомился: – А ты стал бы сидеть в тишине и неподвижности, пока к тебе в окно лезет чужак с кинжалом и замотанным лицом?

– Да что ж я… – начал Вурцель и запнулся, глядя на него растерянно. – Это то есть… Он убийцу сам впустил, майстер Гессе?

– Что лишь подтверждает мою версию, – кивнул он. – Ваш парень сдал ему Мауса, а когда мы явились вот так невовремя – сообщник (или наниматель, не важно) решил от него избавиться, дабы не проболтался. Окно либо было открыто (жара же), либо парень ваш сам его убийце и открыл. Тот влез в комнату – «поговорить» – и сделал дело. И мы в тупике.

– То есть, как это «в тупике»? – нахмурился Вурцель. – Молот Ведьм не может быть в тупике! Вы меня простите, майстер Гессе, если что не так скажу, но вот не верю я, что вы – и уже чего-то не нашли или не придумали. А мне не говорите – потому что не верите, так?

– Скорее, не хочу подставлять, – вздохнул Курт. – Ты же парень умный и сам видишь: сейчас такая ситуация, что меньше знаешь – дольше живешь. И на твоем месте я бы всем и каждому пожаловался на то, что знаешь ты и правда очень мало, что не знаешь вообще ничего, не понимаешь, что происходит и кто это творит. Можешь даже посетовать, что хренов инквизитор молчит, как рыба, и делает таинственную рожу.

– Думаете, еще кто-то из наших наушничает тем парням? – нахмурился Вурцель; он кивнул:

– Исключать нельзя. Посему сиди-ка тихо, изображай полное неведение… Но если что узнаешь – слух, сплетню, если вдруг просто какое подозрение возникнет, – расскажи мне. Сразу.

– Хорошо, майстер Гессе, – вздохнул хозяин пивнушки и, развернувшись, нырнул дальше в проулок, тут же скрывшись из виду.

– Ты и правда что-то понял из всего этого? – спросила Нессель растерянно. – Что? Убийца же перекрыл все пути и…

– …и я правда в тупике, – договорил Курт. – Но если я скажу об этом – мне перестанут помогать: слабости в этой среде не любят и не прощают. Хотя кое-что у меня в голове все же сложилось, но…

– … говорить мне об этом не станешь, чтобы не подставлять, – невесело улыбнулась Нессель. – А если правду – то не скажешь, чтобы у меня было нечего выведать, если меня кто-то так же вот скрутит, как того несчастного, и начнет резать на куски, верно?