И аз воздам

– Вам удалось что-то узнать? – осторожно спросил инквизитор и, помедлив, неловко пояснил: – Мне кажется, вы что-то нашли и обдумываете это сейчас… Об этом можно рассказать мне? Как знать, вдруг я смогу чем-то помочь…

– Быть может, позже, – возразил он, поднявшись. – Когда обдумаю. Не люблю вываливать на обозрение сырые идеи и выводы: это после сбивает с мысли… Сейчас действительно стоит передохнуть. В здешнем общежитии найдется комната с двумя лежанками?

– Вам… нужна комната на двоих? – заметно смутившись, переспросил Ульмер, и Курт покривился в укоризненной улыбке, с нажимом повторив:

– С двумя кроватями, Петер. Попросту обстоятельства складываются таким образом, что оставлять Готтер без присмотра – дело рискованное и для нее опасное. Я бы не хотел упускать ее из виду даже на минуту.

– Но здесь, в этом здании…

– …тоже опасно, – твердо оборвал Курт, и Ульмер осекся, растерянно замерев, и он, подумав, кивнул: – Хорошо. Кое-какие выводы я тебе изложу. Точнее, задам пару вопросов, и ты сам на них ответишь, и если после этих ответов тебе не придет в голову то же, что мне, – значит, одному из нас пора снимать Знак… Вспомни, кто был связан с покойным судьей в деле о той лавчонке, из-за которой все завертелось. Канцлер. Как он умер?

– Утонул…

– Нет, не так отвечаешь. Он умер случайно. Случайно споткнулся, случайно упал, утонул. Теперь девица, несостоявшаяся жена одного из причастных. Как она умерла?

– Ее-то как раз убили, и…

– Ее решил убить любовник – совершенно случайно именно накануне того дня, когда я решил с ней поговорить. Да, сама смерть не была естественной, но почему-то этому пьянчуге пришла в голову мысль о душегубстве именно той ночью, не раньше, не позже, а именно тогда. Porro[85]. Кристиан Хальс. Как он умер?

– Случайно, – уверенно выговорил Ульмер, и Курт кивнул:

– Да. Оказался не в том месте и не в то время и совершенно случайно погиб – именно в тот день, когда хотел сообщить мне что-то важное, когда нашел какую-то ниточку, потянув за которую, по его мнению, я и мог распутать весь этот клубок. Ergo, имеем следующее: три человека, связанных с делом, которым интересовался Георг Штаудт, внезапно и случайно умирают. А сегодня, когда мы с Готтер проходили по одной из улочек, с крыши дома сорвалась черепица. Не одна черепичина, а хорошая груда, которая оборвала собою водосток и вместе с ним рухнула туда, где миг назад была Готтер; и если б нам не посчастливилось, Петер, это был бы четвертый человек, так или иначе связанный с делом и случайно погибший. Какие мысли по этому поводу?

Ульмер несколько мгновений смотрел на него молча и с заметной растерянностью, даже, кажется, с легким испугом – то ли от тех самых мыслей и предположений, то ли опасаясь сказать нечто такое, из чего легенда Конгрегации сделает вывод, что он напрасно потратил десять лет жизни в академии.

– Вы, – наконец проговорил он осторожно, – хотите сказать, что все это – воля человека? Не совпадения, не случайности, а преднамеренные действия какого-то… малефика? Но как такое возможно? С кем мы, в таком случае, имеем дело, если он способен на… – Ульмер запнулся, подбирая слова, и, так и не найдя нужного, договорил: – такое?

– Пока не знаю, – вздохнул Курт. – Я даже не знаю, какое оно, это самое «такое». Что мы имеем в случае с убийством гулящей невесты? Внезапно одолевшее желание ее любовника пойти и разобраться с ней. Причем, он даже не намеревался ее убивать, изначально он пытался воззвать к ее чувствам и совести, убийство было спонтанным. Разумеется, я могу допустить, что второй раз нарвался на один и тот же прием: некоего человека, способного внушить другому совершение какого-то деяния. Он мог застать будущего убийцу одного дома, в проулке, в толпе – и внедрить в его мысли последовательность действий: напроситься на разговор с девицей, взбелениться, убить.

– Но вам так не кажется?

– Если допустить такую вероятность, – кивнул Курт, – придется допустить и то, что против нас работает целая шайка. Один – умеет внушать мысли и действия. Второй – обладает способностью толкать предметы и живых существ силой мысли.

– Канцлер…

– Да, Петер. Канцлер. Он просто шел, споткнулся и упал в канал – на глазах у всех. Или мы принимаем как факт, что это была случайность, или кто-то столкнул его в воду так, что этого никто не увидел, – то есть, не касаясь его руками. Свидетели говорят, что был поздний вечер, улицы – малолюдны, а на мостике подле канцлера и вовсе не было никого. Потому его и не успели спасти – единственные свидетели произошедшего находились на таком расстоянии, что он успел нахлебаться воды, пока они подбежали к месту происшествия. Ergo, мы имеем уже двоих малефиков.

– Или одного, но обладающего многими способностями? – предположил Ульмер неуверенно; Курт неопределенно передернул плечами: