И аз воздам

Secundo – не погружаться в мир вокруг себя, смотреть со стороны, словно на улицу перед домом, видимую из окна; ни в коем случае не позволить себя увлечь хоть чем-то.

Вдох…

Утоптанная земля под ногами – реальность. Твердая и незыблемая. Солнце над головой – реальность. Неколебимая.

Выдох.

Стены домов и проходящие мимо люди – реальность.

Черепица на крыше, готовая вот-вот сорваться на голову, – фантазия. Это может случиться, а может и нет. И скорее всего – не случится.

Tertio. Следить за каждой мыслью и контролировать любое ее движение.

Мир опасен. Случиться может, что угодно и когда угодно, но случается куда реже, чем могло бы. И даже теперь, когда все признаки сошлись на том, что охота объявлена, – несчастья не сыпались в таком уж великом количестве…

Скрипящая старая лестница? Она скрипела всегда, попросту раньше это не замечалось, потому что не подозревал об опасности.

Проседающий под подошвами мостик? Он такой уже не первый десяток лет.

Поперхнулся пивом? Нечего дергаться на крики за стеной, точно курсант-второгодка.

Споткнулся и едва не напоролся на штырь? Под ноги надо было смотреть; будь рядом Хауэр – совершенно справедливо устроил бы нагоняй за рассеянность и неуклюжесть, ибо готов должен быть ко всему и всегда, вне зависимости от ситуации, и уж точно не должен поскальзываться на уличном мусоре…

Едва не ошпарился маслом? Меньше надо думать о лестницах и больше смотреть, куда идешь.

Черепица, рухнувшая на голову? Так ведь не на голову. Успел увернуться. Как и от тележки с грузом. Почему? Потому что как раз здесь выучка сработала: был готов вообще, именно ко всему, а не ждал конкретной опасности от безопасных предметов и ситуаций. Потому что не цеплялся мыслями за ненужное. Потому что не пытался увидеть то, что могло бы быть, но чего не было. Потому что не пугался заранее…

Крыша трактира чинится в должное время. Хозяин здесь дотошный и аккуратный. Скрипящая вывеска не рухнет по той же причине. Район тут приличный, и все дома в отменном состоянии, поэтому идти под самыми скатами, вдоль стен, можно спокойно.

Старая липа, покореженная молнией… Хозяева все-таки решили срубить ее, и сейчас двое горожан (отец и сын, хозяева дома?..) вовсю орудуют топорами… Мимо можно и нужно пройти спокойно. Летящие щепки – слишком мелкие, чтобы причинить вред. Липа обрублена недостаточно для того, чтобы упасть и придавить своей тяжестью. Топоры из взмокших ладоней не вылетят и не вонзятся в проходящих мимо майстера инквизитора и ведьму.

Почему?..

Потому что этого просто не будет.

Потому что дом, люди, липа, мелкая щепа и топоры в руках – реальность. Все остальное – фантазия. Ненужная. Лишняя. Глупая…

Глава 25

Мир был похож на сон и вместе с тем реален, как никогда. Мир словно разделился на две части: одна была ощутимой, зримой, материальной, а другая – зыбкой и колеблющейся, почти призрачной, словно дым, и эта вторая его половина норовила затянуть в себя и заставить жить по своим правилам и законам – когда все может измениться разом и неожиданно, когда может случиться что угодно и в любой миг. Временами от напряжения и попыток не позволить себе поддаться, расслабиться, погрузиться в этот морок начинала снова болеть голова, а где-то в глубине подспудно шевелился червячок сомнения – а долго ли, в самом деле, так можно продержаться? Хватит ли сил человеческих для противостояния надчеловеческому? И где он – предел этих сил…

Город сейчас напоминал искусно сделанную игрушку – огромный ящик, в котором крутились какие-то шестеренки, открывая и закрывая окна и двери, двигая по небу светильник солнца, приводя в движение человеческие фигурки, которые неким неведомым образом производили звуки и складывали их в слова. Им можно было задать вопрос и услышать ответ, можно было просто наблюдать, глядя на все, что происходит внутри ящика, со стороны, отмечая зависимости и взаимосвязи, и главное было – не дать себе поверить в то, что и сам тоже находишься в том же ящике с высокими стенами и потолком-куполом, потолком-сетью, из-под которой не выбраться…

И без того немногословная Нессель была сегодня и вовсе необычайно молчалива – за весь день она лишь задала несколько коротких вопросов и на пару ответила сама, явно чувствуя, что не стоит нарушать то состояние полусна, в котором пребывал сейчас майстер инквизитор. Временами Курт ловил на себе ее пристальный взгляд, который, казалось, пытался проникнуть насквозь, прощупать душу, что-то отыскать в ней, что-то увидеть – что-то, не видимое телесным очам, и, судя по задумчиво нахмуренному лбу, ничего из того, что искала, что ожидала увидеть, ведьма так и не увидела…