И аз воздам

– Погружает в прострацию?

– Вроде того. Чем-то схожим я обычно поила тех, с кем были тяжелые случаи, – собрать сложный перелом, например… Человек лежит, смотрит в потолок, не спит, но и всего происходящего не замечает. Точнее, как бы замечает, но ему все равно. Снотворное не всегда для этого подходит: от сильной боли могут проснуться, а если дать больше – некоторые могут и не проснуться вовсе.

– И… Скажем, если человека, напоенного таким отваром, подвести к пропасти и велеть «прыгни», он прыгнет? Потому что все равно?

– Может и прыгнуть. Или будет стоять там, смотреть, но от края не отойдет. Ему будет все равно, что перед ним пропасть. Возьмешь его за руку и поведешь вдоль нее – тоже пойдет, не глядя, куда и за кем.

– Так… – Курт заглянул внутрь мешочка, оценив количество содержимого. – И много этой дряни нужно на одну порцию? И надолго ли такой порции хватает?

Нессель медленно подняла к нему взгляд, потом обернулась, оглядев неподвижного пленника, и снова отвернулась к козлам.

– На такую тушу потребуется тройная, а то и побольше, если помнить, что он не просто какой-то здоровяк, – негромко и ровно произнесла она, затянув мешочек, и отставила его в сторону. – Я посмотрю, что здесь есть еще, и подумаю, что можно сделать.

– Вы… хотите все-таки доставить его живым? – выдавил Штайнмар. – Влить в него вот это – и вести?! Через два орта до самого лагеря герцога?!

– Раз возможность представилась – я не могу ею не воспользоваться, – твердо ответил Курт. – Я не прошу быть нашим проводником снова, вы и без того сделали больше, чем могли, и едва не лишились жизни. Думаю, я смогу найти наш старый путь, да и Готтер, как вы понимаете, кое-чего стоит как следопыт.

– Ну уж нет, майстер Гессе, я хочу знать, что этот человек добрался если не до костра, то хотя бы до хороших крепких кандалов, – так же категорично возразил Штайнмар. – А уверенным в этом я смогу быть, только если своими глазами увижу, как вы передаете его своим. Вот только двигаться с таким грузом мы будем еще медленней, и у нас будет больше шансов попасться кому-то на глаза.

– А глаза же можно отвести.

Альта произнесла это так просто, как само собой разумеющееся, что Курт удивленно обернулся к ней, при взгляде на это лицо вдруг ощутив то самое неуютное чувство, что порой одолевало его наедине с Нессель, – чувство, что кто-то нашарил дверку в его душу, в мысли, и в любой момент может распахнуть ее по своему желанию…

– Можно? – переспросил Штайнмар, и Альта кивнула:

– Да проще простого. Мама сейчас устала, но я могу, у меня хорошо получается. Да, мам?

Спина Нессель, копающейся в запасах Каспара, на миг напряглась, и, наконец, ведьма коротко кивнула, не оборачиваясь:

– Да, солнышко. У тебя отлично получается.

Появление в лагере наследника их пестрой компании было встречено с настороженностью – как решил поначалу Курт, причиной были связанный живописный во всех смыслах малефик, женщина с ребенком в мужском платье и столь разительно изменившийся фельдхауптманн Швица. На них косились простые бойцы и рыцари, за их спинами перешептывались, однако, когда навстречу явившимся почти выбежал Фридрих, шепотки поутихли, хотя заинтересованные косые взгляды и остались.

Того, что, несмотря на откровенную радость при их появлении, наследник мрачен и напряжен, Курт не заметить не мог, однако в присутствии фельдхауптманна и Альты с расспросами лезть не стал. Каспара, залитого до самой макушки снадобьями Нессель, Фридрих повелел временно разместить под усиленной охраной и передал указания майстера инквизитора безотлагательно начать возведение особого шатра для содержания особого пленника. Глядя на то, как с полуслова исполняются указания наследника, Альта дернула Курта за рукав и громким шепотом спросила:

– А это кто?

– Это… принц, – пожал плечами он, и девочка недоверчиво округлила глаза:

– Да ладно?! Настоящий?

– Самый что ни на есть, – подтвердил Курт серьезно.

– Как в сказке?

Он перевел взгляд на Фридриха, который что-то мимоходом бросил фон Тирфельдеру и теперь возвращался к ним, и качнул головой:

– Нет. Этот лучше.

– Итак, майстер Гессе, вы все живы, – подойдя, констатировал Фридрих с таким облегчением, что он улыбнулся:

– Сам удивлен.

– И с такой добычей… Не знаю, будет ли уместным поздравить с окончанием долгой охоты, – посерьезнев, сказал наследник и, широко улыбнувшись, наклонился к Альте: – А ты, как я понимаю, и есть та дама, из-за которой весь переполох?

– А ты правда всамделишный принц?

– К несчастью, да, – кивнул Фридрих, и она нахмурилась:

– Это почему так?

– Скажу тебе по секрету, – заговорщицки понизив голос, пояснил он, – быть принцем совсем не так здорово, как об этом рассказывают в сказках. Честно.

– А зачем у тебя тут столько солдат? Ты приехал воевать? А сам будешь скакать впереди войска и размахивать мечом?

– Не будет, – хмуро сказал Курт, не дав Фридриху ответить. – Иначе я ему уши оборву.