И аз воздам

Я усиленно закрутила руками, пытаясь выдернуть их из петель, но в комнате заскрипели половицы и пришлось прекратить возню. Голову с подушкой приподняли и вода полилась в рот, а зубы стукались о край кружки. Почти все попало по назначению, а то, что пролилось на грудь, ощущалось как через панцирь. Хорошо, что не голышом лежу...пардон, а кто же этот добрый самаритянин?

Подушку уже опустил, кружку забрали, но стояли рядом и я слышала только чужое сопенье...

- Вилл, это ты? Я только ртом могу дышать, Кордел мне тут все залепил...ничего не чувствую. Спасибо за воду. А куда все подевались? Кордел сказал, что вечером он уже снимет мне эту маску...я уже чуть с ума не сошла, пока тут лежу! Долго еще до вечера-то?

Тяжелые шаги удалились и дверь закрылась. У-у, не доживу я до того, как Кордел разрешит вставать...

Снятие лечебной маски происходило примерно также, как происходит отдирание присохших бинтов. На размачивание и уговоры время тут особо не тратили - ловкие пальцы подцепили краешек около уха, оттянули и долго мяли и гладили кожу под ним, потом знакомый баритон вынес свой вердикт:

- Все прошло нормально, восстановилось быстрее, чем я думал, можно снимать.

- А-а-у-у-уй....

- Ничего, все нормально, лежала смирненько, рубцов не вижу...можно и руки теперь отвязать, если только обнимать меня не полезешь...

Темноволосый мужчина с круглым добродушным лицом, обрамленным аккуратной бородкой придирчиво осматривал меня со всех сторон, нажимая пальцем на кожу и внимательно разглядывая то, что получилось. Я скосила глаза вниз и увидела сплошное младенчески розовое пятно с неровными краями, повернула голову направо-налево, точно такая же граница проходила по плечам. Кожица была тонкая, немного лоснилась и выглядела страшновато из-за сосудиков под ней.

- Чего рассматриваешь так? Новая кожа всегда такая, со временем пообветрится на воздухе, под ней проляжет тот же слой, что и везде, сосудов не будет видно. Твоя старая была вся разъедена геликсом, оставь я ее - только народ пугать! Мы тебя быстро принесли, да мазь у меня была готовая, вот все меньше, чем за три дня завершилось. Брови с ресницами так быстро не отросли, но это уже не смертельно, через месяц будешь, как новенькая! Зеркало знаешь где, иди, смотрись, - подтолкнул он меня в плечо. - Вон рубашку одень, - положил рядом серую вещицу с длинными рукавами. Твоя старая вся в дырках, я ее выкинул.

- Спасибо, - натянув рубашку, я пригладила волосы и потрогала пальцем брови. Гладкая кожица...месяц ждать, говоришь?

Небольшая комната, в которой я лежала, имела узкое окно и размером была не больше восьми-десяти метров. Лежанка в углу, скамья, маленький стол у окна, полки до самого потолка, заставленные книгами - вот и вся нехитрая обстановка. На полу - домотканые коврики, одеяло из лоскутков, смешные занавесочки в цветочек, за которыми уже темнеет. Идти смотреться в зеркало? Интересно, конечно, но внешность-то изначально не моя, чего о ней болеть?

Вторая комната, с большим столом и лавками, имела два окна, связки сушеных трав по всем стенам и великое множество непонятных корешков, палочек и пучков серой соломы с ниточками и ленточками, развешанных по всем дверным и оконным косякам. В одном углу стоял большой ларь с резьбой, в каких раньше хранили муку и крупу, над ним висели открытые полки с большими тарелками и полотенцами из белого материала с цветной вышивкой. Походив по горнице, я так и не нашла никакого зеркала и обратилась к Корделу, наблюдавшему за мной из дверного проема.

- Так и не видишь? А ты прямо посмотри, вон в том углу, - ткнул он пальцем и зеркало сразу нашлось.

О странностях поиска я перестала задумываться сразу же, как только посмотрела на отражение. И раньше-то Дайлерия красотой не блистала, а уж после лечения и подавно. Снятую "шкурку" Кордел держал в руке, свернутую в трубочку и мне поначалу захотелось напялить ее назад, до чего неприятно было отражение. Волосы сохранились, морда лица стала кукольно-гладкой и розовой, а в сочетании с безбровостью и отсутствием ресниц - какой-то безликой, как будто гримом все закрасили. Равнодушно поковыряв пальцем брови и губу, где еще не до конца зажила трещина, я села за стол.

- Что, не понравилась себе? - деланно участливо спросил Кордел, присаживаясь напротив.

- Это не я, - пожала я плечами.

- Ну хорошо, это не ты, - согласился он, - а где тогда ты настоящая?

- Не верите, а жаль. Настоящая я далеко отсюда, я даже не знаю, как по-вашему называется тот мир, где я жила. У нас он называется Земля...

- И как тебя звали там, в твоем мире? - с интересом ребенка, которому рассказывают новую сказку, спросил Кордел.

- Валерия.

- Валерия, Дайлерия, по-моему, ты ничего не потеряла...или все же потеряла? Лерия, так просто, даже имя не поменялось.