И аз воздам

— В полдень, — маменька тяжело вздохнула, — сейчас проверяют дорожный экипаж, который сделан под такой вот случай. Внутри там места мало, лежать даже на подушках не получится, зато сзади очень хорошо встанут все сундуки и короба. Мы им редко пользуемся, но уж если доведется ехать куда-то далеко, то лучше него ничего не придумаешь. Тот мастер, что его делал, пристроил сзади специальный полог, который накрывает всё, что там привязано. На редкость удобно и практично, никакой дождь не замочит, а то от воды вещи моментально отсыревают и по приезде всё надо развешивать для сушки, особенно простыни и подушки. Ты очень правильно сделала, что отложила отдельно кое-что для дорожных надобностей. Положишь рядом с собой? Да, я бы посоветовала ещё отложить вещи для Берри, после целого дня верхом от мужчин пахнет, как от лошади!

Я заверила, что обязательно отложу просимое, только вот пока еще раз пересмотрю посуду, хорошо ли я её переложила, а то вдруг побьется на ухабах? Пояснять, что бОльшую часть вещей я уже выкинула из приготовленного, было излишним, а рыться в исподнем… ну вот ещё, пусть делает это сам!

Летиция потопталась около кучи, бесцельно перебирая то, что подворачивалось под руку, погладила шершавую поверхность здоровенного сундука, заглянула в корзину и вообще стала выглядеть на редкость неуверенной, словно её глодала изнутри какая-то мысль.

— Вы что-то хотите мне сказать? — прервала я затянувшуюся паузу. Не такой уж плохой оказалась эта женщина, чтобы не выслушать её напоследок, пусть даже мы с ней разойдемся потом навсегда. В этом прогнозе я уже не сомневалась, потому что когда она узнает обо всём, то я буду для неё первым врагом. — По-моему нас никто не слушает, но скоро уже надо будет выносить вещи…

— Да, я хотела бы сказать вам, что… я всё равно не понимаю причин, почему Берри так поступил. Он почти ничего не объяснял, просто просил помочь ему и… вам. Вы же не любите его, я вижу это и мне, как матери, это слишком больно осознавать. Для вас существует только тот… другой, но вы почему-то согласились и подписали контракт. Непостижимо… — Летиция сцепила руки и захрустела пальцами, нервно сжимая их во время разговора, — я не смогла отговорить его и поэтому пришлось подчиниться. Каждый раз, когда он просит что-то, я не могу ему отказать. Это моя беда, так повелось с самого детства, но по-другому я уже не могу. Он всегда остается для меня тем мальчиком, которого я помню — боящимся темноты, пугающимся чужих людей, держащимся за мою руку во время болезни… я ничего не могу с собой поделать, потому что он мой сын. Я не хочу ему верить, ругаю его, когда до меня доносятся слухи о нём, но стоит только ему посмотреть на меня, улыбнуться и поцеловать меня, как я готова простить ему всё на свете. Это болезнь, которая называется материнская любовь, и вылечиться от неё невозможно. Ради него я готова на всё. Этот ваш с ним контракт… может быть, ещё одна его ошибка? Не знаю, только Айди ведает, что произойдет, но она не хочет мне ничего говорить, хоть я и просила её об этом. В храмах редко слышишь ответы, даже если приносишь туда богатые дары. Валерия, сейчас я обращаюсь к вам, как мать, обращаюсь ради жизни и спокойствия моего сына. Вы видите, что я даже не говорю о его счастье? Боюсь, что с вами это невозможно, но я хочу попросить вас только об одном — не причиняйте ему вреда. Не знаю, что вы можете сделать, когда уедете в Бернир, но очень прошу вас об этом. Он и так наделал в своей жизни слишком много ошибок, чтобы ещё и вы наказывали его за это. Вы можете мне это пообещать?

— Госпожа Летиция, — прощальная речь произвела впечатление и я срочно соображала, что она понимает под словом «вред». Наверное, всё-таки речь идёт о физическом состоянии, остальное всё можно пережить, а убивать Райшера в ближайшее время я пока не собираюсь, — никакого вреда вашему сыну я не принесу, обещаю. Сил у меня для этого маловато да и желания нет. Я не такая уж злобная мегера, как вы думаете, и чувство благодарности мне не чуждо. Несмотря на некоторые недоразумения, здесь ко мне отнеслись очень хорошо, позволили избавиться от долга и даже приняли в ваш род, чего я совершенно не заслуживаю. Я уважаю вас, уважаю всех, кого я узнала за эти дни и никогда не позволю себе оскорбить ничем никого из тех, с кем сидела рядом за столом. Это произошло благодаря вам… спасибо. От меня и от моей мамы, которая меня любит также, как и вы своих детей. Обещаю, что вреда вашему сыну не будет, — про себя я добавила «физического» и поставила точку.

— Попробую… — дама вызывающе задрала вверх подбородок, — попробую вам поверить. Только спешу вас предупредить, если Берри… словом, я найду вас везде, запомните!

— Хорошо, — я предупредительно скосила глаза на дверь, где уже застыл Жером в сопровождении троих дюжих парней и Летиция, царственно кивнув на прощанье, выплыла из комнаты.