И аз воздам

— Спасибо, — вылетев на улицу, я было побежала к себе, но пришлось забежать в отхожее место и на обратном пути я подошла к одному из окон с плотно завешенными шторами, на которые упала движущаяся тень изнутри. Кто это там у нас ходит, слуги, что ли? Не будет большого вреда, если посмотрю… и нашла крохотную щелочку, к которой прилипла носом. Полностью обстановку было не видно да и стоять надоело просто так, но портьера колыхнулась и изумленному взору предстал Вилл, сидящий за столом и что-то быстро пишущий, при этом вино из стоящего рядом бокала он прихлёбывал вполне исправно. Вот поднял голову и прислушался… обернулся к окну, встал и… задернул поплотнее занавески… сам встал, без всяких костылей… и дошел до окна тоже сам… похромал разве что…

Я прошла бодрым шагом через общий зал, в котором к вечеру изрядно прибавилось народу, миновала коридорчик и без стука толкнула дверь в комнату, намереваясь произнести обличительную речь. Толкнула и… застыла на месте. Огонь весело трещал в камине, поглощая новую партию поленьев, костыли стояли там, где я их и поставила, прежде чем занялась мытьем мужа, а он сам сидел в кровати, только слишком тяжело дышал. Вот как, значит, дело обстоит?

— Как нога, дорогой?

— Болит, — страдальчески поморщился он, сразу расслабившись, — и чешется здорово.

— Чешется… — я огляделась по сторонам, ища что-нибудь подходящее моменту. Жаль, мы не на кухне сидим, там бы я даже не сомневалась, чем воспользоваться! — Сейчас, сейчас, вылечу… вот только чуток подожди…

Пока я осматривалась по сторонам, Вилл почуял что-то неладное и со стороны кровати послышалась недвусмысленная возня. Повеяло напряженностью и он даже что-то спросил, но я уже нашла взглядом нужную мне вещь и пошла к ней, прикидывая, с чего начинать. Отличная это штука — скрученное полотенце да еще сложенное вдвое! Хорошенько размахнешься, так огреешь не хуже, чем метлой или скалкой… или чем тут вымещают свою ярость лионийские жены?

— Лерия… — удивленный взгляд с кровати сменился чуть ли не испуганным, когда я обернулась и похлопала орудием возмездия по раскрытой ладони, — это что?

— Ты еще спроси «за что»! — я вытянула со всей силы полотенцем ему по плечу, невзирая на выставленные руки. — За что, спрашиваешь? За вранье, дорогой!

— Лерия, да какое вранье, — попробовал было он изобразить умирающего, но поддаваться на провокацию я уже не стала и, размахнувшись, успела наподдать еще два раза, прежде чем была обезоружена. И в прежнем-то виде он не страдал отсутствием силы, а уж в этом и подавно, так что вместе со свернутым полотенцем аккуратно приземлилась на кровать и тут же была прижата, как и положено по законам жанра, то есть без возможности освободиться. Вилл моментально ожил и даже умудрился усесться поудобней, выкинув подальше орудие наказания.

— Ну зачем ты врешь про деньги? — накал злости уже схлынул, осталась только обида и я демонстративно попыталась отвернуться, — и ходить ты уже можешь… зачем?

— А тебе не надоело бегать от меня все это время? — тут же наехал он вместо ответа. — Две недели уже прошло, пора бы уже привыкнуть… ко всему.

— Не могу, — жаловаться и упираться, как раньше, не получилось, Действительно, уже привыкла, притерпелась за столько времени и Вилл только улыбнулся, приподнимая мне подбородок. — Ой…

Не иначе, смена выражения ему не понравилась, потому что он моментально посерьёзнел и стал всматриваться в глаза, ожидая услышать нелицеприятное известие.

— Что… случилось? Не тяни! Что?

Между бровей, поперек гладкого лба Райшера легла знакомая морщинка, в углах глаз залегли «гусиные лапки», проявился прищур на левом глазу, а от крыльев носа протянулись уже заметные складки…

— Ты был прав, — я прошлась пальцем по явным доказательствам, которые никуда не пропали от лёгких прикосновений, — ты меняешься. Даже выражение глаз стало другое… теперь я вижу тебя, Орвилл.

— Признала наконец, — удовлетворенно заметил он, — а упиралась-то сколько! Вот теперь я могу и спросить… — выжидательно затянув паузу, Вилл вдруг отпустил меня и сел напротив, опираясь на спинку кровати, — что ты написала в контракте? Листы уже впаяны в магические и изменить в них невозможно ничего.

— А что ты написал, скажешь?

— Скажу. После тебя… ну так что там было?

— А почему после меня? Ты же у нас мужчина, — напомнить о некоторых разговорах совсем не помешает, особенно если побольше ехидства подпустить!

— Так ты первая написала все в храме, — недоумевающий взгляд в ответ доказывал свою, единственно верную логику, — а я уже после тебя. Ну как, будем признаваться?

— В чем? — захотелось потянуть время и поводить его за нос.

— Значит, я правильно догадался. Первым делом у тебя стояло замахнуться на дом Райшеров, потом наверняка речь шла о дерах, полученных мной…

— Что-о? — от услышанного чуть не брызнули слёзы обиды, — о каких дерах? Я же написала, что я люблю тебя, Орвилл, а ты…

— Я люблю тебя, Лерия. И я тоже написал это, дождавшись твоей записи. А сразу ответить не могла? Если хочешь, сможешь это прочитать, когда мы будем в Делькоре.