И Боги порой бессильны (СИ)

На следующий день Мара и Сари долго бродили по лесу, но так и не набрели на поляну с кустиками риски. Не захотел больше лес показывать место с ковром спелых ягод, так испугавшее рыжеволосую девчушку.

Время летит быстро, вот и второй месяц желтого листопада пожаловал. Сари с подругами отправилась за солоновиками, а Мара осталась хозяйничать по дому.

Дверь резко распахнулась, в комнату влетел пятилетний сынишка Чаруши.

– Баб Мара! Баб Мара!..

– Ну, чего тебе, торопыга?

– Баб Мара, мамка за тобой послала. Там тетке Гриде плохо стало.

Травница нахмурилась.

– Что значит плохо? Путным языком объяснить можешь?

– Да почем я знаю. Шла по рынку и упала. Бабки и тетки окружили ее, а она лежит, лицо бледное, как у покойницы.

– Тьфу, на тебя, поскребыш! Ступай… я сейчас!

Подойдя к шкафу, Мара беглым взглядом прошлась по полкам, схватила пузырек с темно-коричневой жидкостью.

– И что с этой молодухой могло приключиться?

Торопливо пробежав по доскам пола, травница вышла из избы. Хмурясь, зашагала в сторону главной рыночной площади.

В каком месте лежит вдовушка, определить можно было сразу. Считай, все село сбежалось посмотреть на лежащую без чувств молодку. Растолкав толпу, Мара присела на корточки. Открыв флакон, поднесла его к носу девушки.

– Давай, вдыхай, а то лежишь тут перед всем селом.

Грида резко распахнула глаза, повернувшись на бок, закашлялась.

– Мара… чего ты мне под нос всякую дрянь пихаешь?

Бабы довольно загомонили.

Нахмурив брови, Грида резко повернулась, с недоумением осмотрела собравшуюся толпу селян.

– А вы чего глаза вытаращили?

Посмотрев вокруг себя, вдовушка поняла, что лежит на земле. Захлопав ресницами, в недоумении перевела взгляд на травницу.

– Чего это я?

– И я хотела б у тебя спросить, чего ты средь бела дня сознание теряешь? Лежи пока, не вставай, я тебя осмотрю.

Мара осторожно стала ощупывать тело девушки. Хмурясь, прощупала ее большую грудь, помяла живот, тихонько коснулась пальцами низа живота, замерла, хлопая черными ресницами. Резко одернув руки, стала в недоумении смотреть на бледное лицо Гриды.

Силу от своей матери Мара практически не взяла, а вот распознавать беременность по покалыванию ладоней, этот дар передался.

«Не может быть. Может, ошиблась? – травница вновь приложила руку к низу живота девушки. Почувствовав едва уловимые иголочки в пальчиках, вновь одёрнула руку. – Но как такое возможно?»

Улыбаясь, качая головой, Мара с прищуром окинула вдовушку ласковым взглядом.

– Уж не думала я, что ты, Грида, матерью будешь.

Притихшие бабы и молодухи, вмиг нахмурившись, стали переглядываться, обдумывая, от чьего муженька отяжелела вдовушка.?

Девушка дрожащими руками положила руки на низ живота, со слезами на глазах смотря на травницу.

– Мара… неужели это правда? – тяжело сглотнув, Грида с ожиданием ждала ответа.

– Правда, Грида. Быть тебе мамкой. Давай, поднимайся с земли, еще застудишься.

Не слушая травницу, девушка вцепилась в нее руками, уткнулась в грудь и разрыдалась.

Обняв Гриду, Мара стала гладить ее по спине, успокаивая.

– Поплачь, поплачь, глупенькая, а потом домой ступай, полежи, отдохни чуток, да подумай, как отцу ребенка признаваться будешь о своей беременности?

Рыдания мгновенно прекратились, вдовушка подняла заплаканное лицо, посмотрела на травницу.

– Так почем я знаю, где он живет? Уехал два месяца назад. Да и зачем ему вдовушка? Он парень молодой. Маг. Пусть живет своей жизнью. Подарил мне дитя, и на том спасибо.

Бабы вокруг мгновенно повеселели, сверкая счастьем в глазах, радостно переглянулись.

– И то верно, Грида, говоришь. А ребеночка не бойся рожать, всем селом тебе подсобим. Давай помогу тебе встать. – Деспа помогла девушке подняться, поддерживая ее за руку, повела домой, но не прошли они и пяти шагов, как на площадь подъехал дилижанс.

Всё внимание селян теперь переключилось на приехавшую в Орковку в незапланированное время дорожную карету.

Кучер ловко соскочил с козел, подбежав к экипажу, открыв дверь, помог пассажиру спуститься со ступенек кареты.

Селяне с любопытством рассматривали незнакомца. Они не обращали внимания на его высокий рост и крупное телосложение, весь их интерес был сосредоточен на лице прибывшего мужчины.

– Ой!.. Надо же… калека! – всплеснула руками Чаруша. – И к кому такой пожаловал?

Травницу мало интересовали приезжие. Отряхнув подол платья, она развернулась и пошла домой, посчитав свой долг выполненным. Но при последних словах жены Горана резко повернулась и застыла. Сердце учащённо забилось, глаза лихорадочно блуждали по телу мужчины, а разум уже кричал: – Вернулся!

Ноги Мары вдруг стали тяжёлыми и непослушными.

– Эди-он, – хрипло прошептала она, сглотнула тугой комок в горле, во все глаза смотря на дорогой сердцу силуэт, почему-то покрывшийся маревом.

С трудом переставив одну ногу, затем вторую, не видя ничего вокруг, травница направилась к карете.

Плечи боцмана напряглись. Его глаза по-прежнему ничего не видели, и чтобы не смущать людей, целитель посоветовал ему носить повязку. Перед глазами Эдиона была чернота, но он каждой частичкой своего тела ощущал присутствие рядом любимой женщины.