И боги услышат

Могла ли такая судьба выпасть ему? Или Нилани? Нет, только не это.

Ваймари продолжал:

– Спасибо за предупреждение. Но пускай рассудит судьба! Почётные знаки нужно заслужить, позорные пристанут сами. Срезать можно и те, и другие – но только если поспорить на собственную жизнь, что они не подходят. Мы дадим чужакам месяц, чтобы проявить себя. Никто не должен помогать или мешать им. Пусть сами докажут. Люди займут место среди нас, – его голос дрогнул. – А неудачники отправятся к чудовищу.

Хлопок могучих ладоней возвестил о том, что решение окончательно.

– Начнём!

Едва грянули эти слова, как боцман завёл новый мотив: размеренный, торжественный, призывный. Бом. Бом. Бом. И повинуясь ему, толпа требовала:

– Первый! Первый!

Рядом с ним зашуршал парус: выкликаемый разрушил свой курган и предстал перед собранием. Бой утих, превратившись в шёпот.

– Как тебя зовут? – строго спросил Ваймари.

По обычаю чужак мог назваться как угодно. Впрочем, зачем менять имя, если и детское сидит неплохо. Вдруг новое окажется неудобнее? Поэтому Тарис не удивился, когда знакомый голос по слогам произнёс привычное:

– Рап-пат-та.

Его легко было представить, даже не видя: стоит, выпятив впалую грудь, и наслаждается всеобщим вниманием. Для Рапаты оно было редкостью. Единственное, что он по настоящему умел, так это плавать. Однажды, когда юнги тайком от взрослых ныряли у рифа, он пробыл в воде так долго, что остальные уже решили: впереди серьёзные неприятности. Но в конце концов Рапата показался на поверхности, крайне собою довольный. Целый день он упивался восторгами сверстников, а когда те подыссякли, похвастался молодым стряпухам на камбузе. Новость мигом дошла до капитана, после чего этого внимания хватило всем. Но юнги с Рапатой разговаривать перестали.

– Кому такой сгодиться? – продолжал капитан.

Прошлёпали шаги. Тарис не видел, кто ступил в круг, навстречу Рапате, но не сомневался, что среди них был старший ныряльщик. И чистильщик Амока. Этот понурый мужичок выходил к каждому, но его упорно игнорировали.

– И кто же ты? – спросил капитан.

Пауза затянулась чуть дольше положенного. Но наконец прозвучал ответ:

– Вестник. Я буду приносить новости.

Тарис заёрзал. Нет, Рапата явно зарится на судьбу не по мерке! Похоже, вот он предсказанный неудачник. Впрочем, человек может встать на любой путь из тех, что ему предлагают. Право выбирать священно.

– Докажи! – весело крикнул вестник. – Принеси двенадцать историй – по одной истории из каждой большой и малой деревни. Поведай их на празднике итогов – тогда получишь знак.

– Да будет так! – подтвердил Ваймари.

Послышались удаляющиеся шаги, и первый чужак покинул железный дом. Собрание проводило его радостным топотом. Но барабан уже снова пел, подстрекая толпу. И та повиновалась:

– Второй! Второй!

Тарис окаменел. От мыслей остались одни лишь обрывки: «Дротики… я хорошо кидаю дротики». Но традиции дёрнули его тело вверх, заставляя сбросить парус. Юноша выпрямился и предстал перед собранием, кожей ощущая направленные на него взгляды. Свет резанул по глазам, отсекая ненужные детали. В залитом огнём мире не осталось ничего, кроме нависавшей громады земляной насыпи, увенчанной сияющей молнией якоря.

Тарис попытался стянуть рубашку, но дрожащие руки едва слушались. Он насилу выпутался из надоевшей одёжки и швырнул её в костёр, оставшись в одних бриджах. Огонь облизнулся, пожирая подношение. Его детские ошибки и достижения сгорали вместе с тканью.

– Как твоё имя? – спросил Ваймари.

– Тарис.

Из жаркой слепоты проступило татуированное лицо капитана. Железные бусины в его волосах блестели, отражая языки пламени. Ваймари слегка улыбнулся Тарису и обратился к собранию:

– Кому такой сгодиться?

Толпа пришла в движение. Сердце юноши замерло. Людское море исторгло сначала сборщика, а за ним плетельщика. Тарис не удивился – эти звали к себе любого, у кого ко дню решений насчитывалось больше семи пальцев. За ними вышел и чистильщик, как же без него? Но неужели это всё? Тариса охватила паника. Его взгляд метнулся к группе людей, собравшихся справа от возвышения. Высокие, выбритые, с волосами, сплетёнными в дреды. Вот они, охотники. И каждый носил татуировку в виде головы своей первой добычи. Среди них были пара «прибойников», трое «лаповолков», а также множество «кроп». Но лишь один «моа» – Дугал. С годами старик и сам сделался похожим на убитую некогда птицу – широкий нос заострился, как крючковатый клюв, а пальцы высохли. Но они всё ещё твёрдо сжимали копьё с железным наконечником, с которым старик не расставался даже во сне.

Сейчас Дугал неспешно чесал подбородок.

«Почему он медлит? – отчаянно подумал юноша, с трудом втягивая тягучий воздух общего дома. – Чем я плох? Неужели думает, что я не справлюсь?».

Но вот старик – спасибо, судьба! – всё таки шагнул в круг. И именно в этот благословенный момент Ваймари произнёс:

– И кто же ты?

Тарис не раздумывал.

– Охотник! – выкрикнул он и, скосив взгляд на Дугала, с вызовом добавил: – И я добуду моа.

Старик вздохнул. «Идиот, – читалось в его взгляде. – Не мог выбрать утку?». Однако он всё таки проскрипел: