И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене

Наконец батюшка спросил меня: «Знаете ли вы русскую литературу?» Я удивилась этому вопросу, но вспомнив «Братьев Карамазовых» и старца Зосиму, поняла, почему он меня об этом спросил. Задал мне ещё несколько житейских вопросов. Затем мы сели ужинать. Пища была постной, и батюшка подчеркнул, что это имеет непосредственное отношение к нашему крещению.

Затем Алика взяла на руки женщина, которая нам открыла дверь. Алик был тих и спокоен, как бы понимая всю серьёзность происходящего. Батюшка увёл меня в другую комнату и просил рассказать всю свою жизнь. Я ему все рассказала, как умела. Потом нас уложили спать. Алик спал крепко, а я не спала всю ночь, и, как умела, молилась.

Утром, на рассвете, совершилось таинство Крещения.

Крещение было совершено через погружение. И каждый раз, когда батюшка погружал меня, я чувствовала, что умираю. После меня батюшка крестил Алика. Тоня была нашей восприемницей. Накануне о. Серафим показал мне три креста. Один, большой, серебряный, со словами «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его» предназначался для Верочки, второй, поменьше, золотой, для меня и третий, серебряный, с синей эмалью и Распятием, со словами «Спаси и сохрани», — для Алика.

Но моя душа вся потянулась к кресту с Распятием Спасителя. И вдруг батюшка по ошибке надевает этот крест на меня. Он увидел в этом волю Божию и так и оставил. Алику достался золотой крест. Я очень обрадовалась, что мне достался тот крест, который я хотела.

Вслед за этим батюшка начал меня исповедовать за всю жизнь. Вскоре началась литургия. Пели вполголоса, чтоб не было слышно на улице. Крестная пела очень хорошо, с душой, хотя голос у неё был небольшой и несильный. Когда настал момент причащения, она поднесла Алика, а я подошла вслед за ней.

В сердце у меня звучали слова: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне и Я в нём». После окончания службы все подошли поздравить нас. Весь день я оставалась в белой вышитой крещальной рубахе (до полу и с широкими длинными рукавами), а сверху батюшка велел одеть белое маркизетовое платье без рукавов.

После трапезы о. Серафим позвал меня в свою комнату и дал ряд указаний.

Во–первых, он дал мне тетрадку с утренними и вечерними молитвами и сказал, чтобы я их выучила наизусть. «Тогда они будут всегда при вас», — добавил батюшка.

Во–вторых, когда кормлю Алика грудью, читать три раза «Отче наш», три раза «Богородицу» и один раз «Верую».

Интересно, что Вл. Григ., когда вернулся с Кавказа, привёз мне свой снимок на фоне пещеры Симона Кананита. Второго числа, под день нашего крещения, он видел сон: идёт множество народа, а впереди несут как бы большое полотно, на котором изображён Христос.

Когда мы уезжали от батюшки, он истово благословил нас со словами: «Благословение Божие на вас». Ударение было на слове «Божие». Вернувшись в Москву, я зашла к моей подруге Ане, так как надо было срочно перепеленать Алика. Когда Аня увидела на груди у Алика золотой крест, она ахнула и всплеснула руками.

Дома меня поджидала Верочка. Я перекочевала в Москве и утром уехала в Томилино. Дома старалась выполнить все указания о. С. Особенно трудно было учить утренние и вечерние молитвы. Память у меня была хорошая, и я быстро учила стихи и все заданное в школе. Но тут я встретилась с неожиданным препятствием: кто‑то явно мешал мне учить молитвы. И дело было не в славянском языке, который я, конечно, недостаточно освоила. Но я на любом языке быстро все выучивала, а тут мне мешало что‑то странное, необъяснимое. В этот период я не имела никакого понятия о тёмных силах. Наконец, с огромным трудом все выучила и стала читать наизусть.

В начале следующего года к нам поступила домработница Катя. Она была глубоко верующей, духовно настроенной девушкой. Она мне много дала в отношении ознакомления с православной верой. Наступил Великий пост. Батюшка сказал мне, чтобы я постилась 1–ю, 4–ю и Страстную недели. Алику не давать только мясо. Мужу я продолжала готовить мясное.

Мы с Катей часто ходили в церковь — иногда по очереди, иногда вместе, оставляя Алика на Верочку. Мне постепенно открывалась красота церковной службы. Постом служба бывает особенно хороша. Владыка Афанасий писал, что по силе воздействия на душу человека нет ничего равного постовской службе во всём мире.

Мне достали стихиры постной и цветной триоди, и я каждый день их читала. С Катей мы иногда вместе читали утренние и вечерние молитвы. Чаще всего это происходило у Верочки, так как у неё была отдельная комната и никто нам не мешал. Сама Верочка все ближе подходила к моменту крещения. В январе 36–го года она впервые попала к батюшке. Потом батюшка мне рассказывал об этом первом посещении: «Когда она предстала передо мной, враг настолько связал её, что я даже удивился». Но о. С. совершенно освободил её от этих оков врага, и в дальнейшем их взаимоотношения становились всё более глубокими и близкими.