И быть подлецом (сборник)

– Это был шедевр. В пользу мисс Фрейзер говорили годы дружбы, в течение которых она завоевала несомненную преданность, любовь и доверие мисс Коппел. Мисс Коппел видела анонимные письма, которые получил мистер Стронг. Вполне возможно, что она сама тоже получила аналогичные послания. Мы не знаем и, наверно, никогда не узнаем, что именно заронило семя сомнения в душу мисс Коппел. Это не была статья в газете об анонимных письмах и шантаже, так как она появилась вчера, в пятницу, а в среду мисс Коппел пыталась сесть на самолет до Мичигана. Теперь, зная, что она видела анонимки, мы можем предположить: что-то вызвало у нее настолько сильное подозрение, что она захотела взглянуть на прощальное письмо, которое ее брат послал своему другу. И наверняка мисс Фрейзер, узнав, что именно попыталась сделать ее самая близкая и дорогая подруга, угадала причину.

– Это достаточно просто, – в нетерпении вмешался Кремер. – Я имею в виду, что…

– Я знаю. Вы имеете в виду то же, что подразумевал я, говоря, что это шедевр. Требовались находчивость, первоклассная импровизация и изобретательность, чтобы воспользоваться возможностью, представившейся, когда мистер Трауб привез от спонсора коробочку «Мелтетт». И только маниакальный стоицизм позволил бы оставить это смертельное лакомство на рояле, где кто угодно мог увидеть его, соблазниться и съесть отравленную конфету. Вероятно, расследование покажет, что не все было отпущено на волю случая: ведь все знали, что коробку принесли для того, чтобы мисс Фрейзер попробовала конфеты, поэтому никто не стал бы на них покушаться. Но, судя по свидетельству мистера Гудвина, наблюдавшего за спектаклем, все было проделано безупречно. В тот момент опасность не угрожала никому, кроме намеченной жертвы. Если бы кто-нибудь кроме мисс Коппел захотел съесть конфету, мисс Фрейзер легко могла этому помешать. А случись такое, что коробку передали бы мисс Фрейзер, она либо отложила бы дегустацию, либо взяла конфету из нижнего, а не верхнего ряда. Каков был шанс, что мисс Коппел съест отравленную конфету? Один из пяти, один из тысячи? В любом случае мисс Фрейзер рассчитывала на этот шанс, и ей снова повезло. Но дело было не только в везении – она превосходно сыграла свою роль.

– Это невероятно, – выдохнула Маделин Фрейзер. – Я знала, что сильна, но не подозревала, что способна вынести такое. Всего несколько часов назад моя дорогая подруга Дебби уснула вечным сном у меня на руках. Мне следует быть с ней, сидеть возле нее всю ночь, а я сижу здесь и слушаю… это словно кошмарный сон…

– Тебе изменяет вкус, – сурово произнес Билл Медоуз. – Или вечный сон, или кошмарный сон – хватило бы чего-нибудь одного.

Зеленовато-серые глаза посмотрели на него:

– Значит, и ты против меня, Билл?

– Да, против. Я видел, как умерла Дебби. И думаю, что он раскрыл дело. Я думаю, ее убила ты.

– Билл! – Это не выдержала Элинор Вэнс. – Билл, я не могу этого вынести! – Она встала, ее всю трясло. – Я не могу!

Билл крепко обнял ее:

– Ничего, детка. От всей души надеюсь, что она получит сполна. Ты там тоже была. А что, если бы ты решила съесть конфету?

Телефон зазвонил, и я снял трубку. Попросили позвать Кремера. Пэрли сменил его возле мисс Фрейзер, и Кремер подошел к телефону. Повесив трубку, он сказал Вульфу:

– У друга Коппела все еще хранится это письмо.

– Хорошо, – одобрил Вульф. – Вы не будете так любезны увести ее отсюда? Мне уже целый час хочется пива, а я не настолько безрассудно храбр, чтобы есть или пить что-нибудь, пока она находится в доме. – Он окинул всех взглядом. – Остальных я приглашаю остаться, если пожелаете. Наверно, и вам хочется пить.

Но они не пожелали. Они ушли.

Глава двадцать шестая

Эксперты пришли в восторг от письма, которое Лоренс Коппел якобы написал своему другу. Они назвали его самой ловкой подделкой, с какой им приходилось сталкиваться. Но больше всего порадовало Вульфа то, что нашли цианид. Яд отыскали в полом каблуке домашней туфли, и это явно были остатки запаса, который миссис Лоренс Коппел стащила у мужа с полки шесть лет назад.

Восемнадцатого мая ее признали виновной в предумышленном убийстве Деборы Коппел и вынесли приговор. Было решено судить ее за это убийство.

На следующий день, в среду, незадолго до полудня, мы с Вульфом сидели в кабинете, сверяя каталоги орхидей, когда зазвонил телефон. Я подошел к своему столу и снял трубку.

– Офис мистера Вульфа. У телефона Арчи Гудвин.

– Могу я поговорить с мистером Вульфом, пожалуйста?

– Кто это?

– Скажите ему, что это по личному вопросу.

Прикрыв рукой трубку, я сказал Вульфу:

– По личному вопросу. Человек, имя которого я забыл.

– Какого черта! Так спроси у него.

– Человек, – выразительно повторил я, – имя которого я забыл.

– О… – Он нахмурился и, закончив сверять пункт в каталоге, снял трубку телефона, стоявшего у него на столе, в то время как я не вешал трубку своего. – Это Ниро Вульф.

– Я бы узнал этот голос где угодно. Как поживаете?

– Хорошо, благодарю вас. Я вас знаю?