И быть роду Рюриковичей

   — Ты, — сказал ему хаканбек, — в Константинополе и Херсонесе бывал, на Востоке с ханом бухарским и шахом персидским речи вёл, теперь отправляйся в Киев и заключи с Олегом договор.

   — Мой мудрый повелитель, каких выгод мне искать у киевского князя? — спросил Рувим.

   — Ты стар, Рувим, но глаза твои ещё хорошо видят, а уши слышат. Разве ты не знаешь, каганат заболевает и скоро не будет представлять угрозу для своих соседей? А ты знаешь тому последствия? Нас уже не боятся русы, они разбили Аюба и разорили наши поселения на рукаве Саркела. Если Русь и дальше продолжит войну с каганатом, нам не станет платить дань всё левобережье.

   — Но, мудрый повелитель, чего хочет каганат от Олега?

   — Ты должен уговориться с ним, что земли правобережья принадлежат Киеву, а на левом берегу всё наше, и тогда будет вечный мир между Русью и каганатом.

   — Но согласится ли князь Олег? Он, мой мудрый повелитель, вкусил плоды побед над арсиями.

   — Оттого, Рувим, я и посылаю тебя. Ты хитёр, как лис, и убедишь Олега. Грози ему печенегами и нашим союзом с ними.

   — Я сделаю всё, мудрый повелитель, как велишь ты, да поможет нам великий Яхве.

Ночью ударили в набат. Били долго и тревожно, разбудив весь Киев. Олег подхватился с мыслью: «Печенеги!» Но тут же через слюдяное оконце разглядел зарево пожара, и от того тревога не уменьшилась. В деревянном городе с крышами под соломой и тёсом только дай разгуляться пожару — выгорит пол Киева.

Выбежал Олег на крыльцо и враз понял: горят хоромы боярина Любомира. Князь заторопился на пожарище. Мимо уже бежали гридни, княжьи холопы, челядь с бадейками, баграми.

Когда Олег явился, здесь уже собрался весь Киев. Выстроившись цепочкой до самого Днепра, передавая из рук в руки бадейки с водой, лили на огонь. Иные баграми раскатывали брёвна, сбивали пламя. И ни лишней суеты, ни криков.

Сам боярин Любомир работал со всеми. Успел бросить Олегу:

— С поварни началось. Видать, с вечера печь не загасили, а головешка вывалилась!

И снова за багор взялся. А Олег с гриднем кинулись огонь от конюшни отсекать, лошадей выводить. Кони дико храпели, взвивались, рвались с недоуздков...

К утру пожар загасили, не пустили разбушеваться, а уже через неделю боярское подворье расчистили, застучали топоры.

Всем миром ставили боярину Любомиру хоромы. Появлялся здесь и Олег: подносил доски, брался за пилу, распускал брёвна. В стороне на кострах в больших котлах варили еду работному люду, а к вечеру выкатывали бочонок медовухи, каждому по чаше доставалось.

Олег давно познал обычай русов приходить друг другу на выручку. Погорел боярин ли, мастеровой либо кто иной, и тут же сообща брались за дело.

Не прошло и месяца, как встали боярские хоромы, да ещё больше и краше прежних.

Третью неделю живёт хазарское посольство на левом берегу Днепра, напротив Киева, у самого перевоза. В еде послам отказа нет, и вином наделяют. Встречавший Рувима боярин Путша сказал:

   — Живите, нужды вам ни в чём не будет, а как князь велит, так и проводим к нему.

На вопрос Рувима, отчего Олег их не принимает, боярин буркнул:

   — Когда надобность в вас будет, тогда и позовут. У князя же и без вас дел полно.

Рувиму за каганат обидно: слыхано ли, заставить ждать посла великого хаканбека — это ли не унижение! Видать, киевский князь силу за собой чует, коли позволяет такое. Однако вернуться в Итиль посол опасался, зная крутой нрав хаканбека.

Только на исходе третьей недели явился за Рувимом боярин и объявил, что великий князь киевский зовёт хазарского посла, а с ним толмача.

Переправились Рувим с толмачом на правый берег, поднялись на Гору. Принимал Олег Рувима в большой гриднице без почестей. С князем бояре и воеводы. Выслушал князь посла сидя и тут же дал ответ:

   — Ты, посол Хазарского каганата, говоришь, что привёз нам мир, будто вы одержали над нами победу. По какому праву хазары считают славянское левобережье своими владениями? Прежде по силе, а нынче? Нет, посол, нам такие условия не надобны. Левобережье — наша земля, земля Киевской Руси. Мы готовы жить с вами в мире, ежели вы не будете пытаться брать дань с вятичей и радимичей и уж никак не с суличей и северян. Это народы Киевской Руси, нам подвластные. О том и передай хаканбеку.

Чуть помолчав, Олег добавил:

   — А стращать нас печенегами, тем паче вашим союзом с ними, не следует. Вам для того печенегов сыскать надобно. Разве до вас не дошли слухи, что сталось с большой ордой хана Кучума? Ты слышал, посол, мой ответ, и, коли хаканбек примет его, мы с радостью будем видеть в хазарах наших друзей.

И даже за трапезный стол киевский князь Рувима не позвал.

Ушли послы каганата, а Олег сказал боярам:

   — Не от хорошей жизни хаканбек посольство слал. Аюб псом побитым приполз, раны зализывает, а у хаканбека голова оттого трещит. Теперь пусть наш ответ переваривает.