I. C. G. (СИ)

Первое правило, закрепленное приказом, не позволяло Микки рассчитывать на пересмотр данного вопроса, отсчитывая дни до очередной ломки, обещающей снисхождение Йена; а сам Галлагер не спешил взять слова обратно, уверяя себя в том, что с физиологическими потребностями своего тела, ежедневно контактирующего и возбуждающегося в присутствии полуобнаженного сабмиссива, он легко справится самостоятельно.

Вот только по каким-то причинам, не подвластным пониманию ни того ни другого, соседи не спешили избавиться от сексуального напряжения где-то на стороне, игнорируя подобного рода мысли, не раз посещающие их в минуты неуместного возбуждения.

Пятничный вечер не принес Микки Милковичу никаких сюрпризов. Задержавшись на работе чуть дольше положенного, брюнет посетил небольшой супермаркет по пути к дому Галлагера, пополняя запасы пива и полуфабрикатов, обещанных Йену на ужин, и вернулся в небольшую квартиру, адрес которой, кажется, уже выгравировался на корочке его мозга.

– Йен? – позвал саб, открывая дверь собственным ключом, полученным у рыжего несколькими днями ранее, удобнее перехватывая увесистый пакет с рабочей униформой, уже давно требующей стирки, и продуктами.

Ответа не было.

Разувшись и стянув теплую толстовку, любезно предложенную с утра соседом взамен той, что никак не могла высохнуть за пятнадцать минут из-за забывчивости Милковича о порученном ему задании разгрузить стиралку вчерашним вечером, Микки прошел на кухню, зажигая по пути свет в темном помещении, убеждаясь в том, что дома он совершенно один.

«Решили выпить с Липом, буду поздно».

Небольшое послание на двери холодильника раскрыло брюнету тайну исчезновения соседа, а еще теплая сковородка с позавчерашними нагетсами дала понять, что ушел Йен не так давно.

Разложив в холодильнике все, что купил, сабмиссив прошел в комнату, попутно стягивая одежду с уставшего и липкого тела, намереваясь принять душ и насладиться тихим вечером в компании пары бутылок пива, своих документов и ноутбука Дома, обещающего добыть необходимую для процесса информацию во всемирной паутине.

Захватив чистую пару боксеров и домашние штаны, Микки направился в ванную, попутно загружая в стоявшую на кухне стиральную машину свою униформу с парой джинсов рыжего из бельевой корзины, и отправляя противень с замороженной лазаньей в духовку.

Горячая вода приятно расслабляла напряженные мышцы и ласкала обнаженную кожу, а клубы пара, наполнившие душевую кабину, прочищали легкие, забитые известняком за продолжительную смену на стройке.

– Блять, – выругался Микки, понимая, что прогуливаясь вдоль прилавков супермаркета в поисках возможного варианта на ужин, он совершенно забыл о приобретении замены еще вчера опустевшему пузырьку его геля для душа.

Недолго думая, хватая ярко-оранжевый флакон своего соседа, Милкович выдавил небольшую порцию апельсинового геля на ладонь, втягивая носом знакомый аромат.

– Ты моешь голову апельсиновым шампунем, потому что сам рыжий? – пытаясь скрыть улыбку, спросил брюнет вернувшегося из душа Галлагера.

– Это гель, шампунь у меня мятный, – залезая на кровать, ответил Дом, – тебе ли не знать, Микки, каждое утро облизываешь меня, – поддерживая атмосферу легких подтруниваний и осторожных подколов, добавил Йен.

– Не пизди, – в миг ощетинился брюнет, никак не способный привыкнуть к той тяге, что еженочно заставляла его тело покорять костлявые вершины Доминанта. – Сказал же, это были не слюни, – полумрак в небольшой комнате легко смог спрятать от насмешливого взгляда зеленых глаз румянец, проступивший на щеках саба, но легкое покалывание на порозовевшей коже не оставляло сомнений в его наличии для самого Милковича.

Полупрозрачная субстанция с легким оттенком оранжевого, сильным запахом цитруса и какими-то крохотными крупинками сочилась через пальцы, капая в воду, тут же расплываясь на ее поверхности скупой пеной, взбитой струями воды из душевой лейки, не способными отвлечь Микки от захвативших его в свой плен воспоминаний недавнего разговора.

Как бы не пытался Микки Милкович скрыть это даже от самого себя, ему нравился этот запах, придающий бледному телу Галлагера, покрытому яркими пятнышками веснушек на руках и плечах, некую изюминку, переплетаясь с его собственным ароматом, не раз успевшим потревожить эротическими фантазиями сон брюнета, вынужденного по утрам придумывать все новые оправдания увеличения плотности в его трусах.

Пробуждение верхом на Доминанте с заметным стояком меж бедер не раз окрашивало щеки саба в красный, вынуждая виновато прятать взгляд и скоропостижно ретироваться в ванную комнату, струями холодной воды и мыслями об опытах, проводимых на местной живодерне, сбивать некстати нахлынувшее возбуждение, из-за смущения и стеснения не обращая внимания на точно такую же выпуклость в трусах рыжего.