I. C. G. (СИ)

Утро понедельника вернуло Микки Милковичу едва успевшее позабыться, заблокированное приказом Дома, чувство беспокойства и волнения, в сто крат увеличивая мандраж и панику от ожидания отрицательного решения по его делу.

Спасти наворачивающего по квартире уже пятидесятый круг брюнета от охватившей его тело дрожи и спазмов желудка не смогли три огромные кружки крепкого сладкого кофе, заботливо предложенные Йеном, а всегда действенный метод привести в чувства сабмиссива, переключая его внимание на утоление сексуальных желаний, не принес желаемых результатов.

– Мик, может, хватит уже маячить перед глазами? – надевая футболку, проговорил рыжий, подходя к Милковичу. – Ты с пяти утра как заведенный по комнате скачешь. Сколько раз уже переодеться успел? – поправляя воротник черной рубашки саба, спросил Йен.

– Бля, думаешь, стоило остаться в белой? – тут же поспешив вытащить пару пуговиц из петель в намерении снова сменить верх, обеспокоенно пробормотал брюнет, оглядываясь на их общий шкаф.

– Да успокойся же ты, – пресекая попытки Микки расстегнуть рубашку, собирая дрожавшие пальцы, бегущие по хлопковой ткани, своими ладонями и крепко сжимая их, проговорил Доминант, пытаясь не выдать собственного волнения. – Неважно, что на тебе надето, Микки, главное – то, как ты будешь вести себя на заседании. Не показывай им, что ждешь отказа, будь уверен в себе и своем праве на свободу, – говорил рыжий, вбивая каждое слово в мозг саба, заметно расслабившегося под твердым, уверенным, но, в то же время, теплым взглядом зеленых глаз, смотревших прямо на него. – Верь в победу, и ты получишь ее, – улыбнулся Галлагер, наконец, отпуская ладони брюнета и самостоятельно застегивая обратно не дававшие покоя Милковичу пуговицы. – Ну, красавчик же, – усмехнулся рыжий, стряхивая невидимые пылинки с плеч Микки, делая шаг назад, чуть склонив голову, любуясь своим сабом.

– Иди нахер, – услышал он в ответ, понимая, что мотивационные разговоры принесли свои плоды – вечно матерившийся и огрызающийся Милкович вернулся.

В ярко освещенном широком коридоре административного здания не было никого, кроме одиноко сидящего на одной из выставленных плотным рядом скамеек вдоль стены молодого человека с небольшой черной папкой на коленях, отбивающего нечеткий ритм пяткой об пол, выдавая свое волнение.

Милковичу сказали ждать здесь.

Почти час назад.

Неприятный холодок пробежал по телу, не обещая ничего хорошего, а предчувствие чего-то неотвратимо плохого захватило мысли сабмиссива, в сотый раз проворачивающего свой браслет вокруг запястья, чтобы хоть чем-то занять руки.

Понимая, что отказаться от присутствия Галлагера на процессе было не совсем верным решением, Микки накручивал себя, вслушиваясь в тишину за плотно закрытой дубовой дверью, раз за разом прокручивая в голове возможный отрицательный исход, и проклинал свое упрямство, не позволившее рыжему прийти в здание суда в качестве моральной, да и, что греха таить, физической поддержки.

Стук каблуков по гранитной плитке привлек внимание брюнета, заставляя повернуть голову в направлении привлекательной блондинки, приближающейся к нему с противоположного конца коридора.

– Микки, – останавливаясь около него, проговорила девушка, едва заметно кивнув.

– Мисс Холландер, – поприветствовал ее Милкович, поднимаясь со своего места.

Джасмин Холландер, руководитель отдела «Рассмотрения и проверки неправомерных действий в отношении сабмиссивов», решила лично заниматься делом Милковича, едва ознакомившись с информацией и документацией, предоставленной брюнетом в первый визит в службу защиты.

– Джасмин, – поправила его блондинка, тепло улыбнувшись.

– Да, – кивнул саб на автомате.

– Микки, к сожалению, вынуждена сообщить тебе, что…

– Мое дело даже не рассмотрят? – перебил ее брюнет, крепко сжимая кулаки, бросая обреченный взгляд на запертую дверь напротив.

– Нет, – поспешила его успокоить девушка. – Я пыталась договориться с судьей о том, чтобы на процессе не присутствовал твой непосредственный опекун, но не смогла получить разрешения на закрытое рассмотрение, так как нет документально подтвержденных и установленных фактов физического насилия.

– Черт, – выдохнул Милкович, постепенно переваривая полученную информацию, вновь поворачивая голову на очередные шаги, убеждаясь в правдивости сделанных выводов – к ним, в сопровождении какого-то мужчины в строгом костюме, направлялся его отец.

Стоит заметить, Терри выглядел сегодня иначе: выстиранная, выглаженная рубашка скрывала татуировки, выбитые по всему телу, стрелками черных брюк легко можно было разрезать лист стали, а привычного выражения ненависти и ослабших от воздействия алкоголя мимических мышц на лице не наблюдалось.

– Микки, – улыбнулся Доминант, поровнявшись с разговаривающей парой, удивив сына появлением столь непривычного выражения на вечно недовольной и неудовлетворенной физиономии.

– Отец, – кивнул брюнет, бегая глазами по лицам присутствующих, чувствуя сильное давление на дыхательные пути от волнения.