i c2ab19a2c5d6e8bb

   А после пробуждения, когда Лунатик приходил в себя настолько, что его можно было отвязать и перенести в инвалидную коляску, заменяющую здесь стул, он рассказывал бесподобные по красоте истории, которые все с интересом слушали… В них было все: эпические сражения и космические перелеты, храбрые герои и могучие правители, события глубокого прошлого и далекого будущего. Но больше всего нравились истории, в которых описывалось безмятежное существование в окружении цветущей природы. К сожалению, подобные звучали редко…

   Алексей тряхнул головой, опустился на четвереньки и достал из-под кровати защитный костюм и противогаз.

   Расстегнув нагрудный карман рубашки, он вынул весь свой боезапас – единственный оставшийся патрон. Много раз он задавался вопросом, кому он предназначен – ему, одному из его товарищей или кому-то с поверхности? Ответа не было, но, по крайне мере, это была его защита там, наверху.

   Зарядив пистолет и собрав все необходимое, Алексей облачился в комбинезон и направился к выходу.

   У двери, прислонившись к ней ухом, замер старик. Его голову обрамляли седые спутанные волосы, выбивавшиеся из-под тряпки, которой была обмотана голова. Одет он был в облезлый ватник и продранные в нескольких местах матерчатые штаны.

   – Кого слушаешь, отец? – негромко спросил Алексей.

   – Шаги его слушаю, – скороговоркой ответил Проповедник.

   – Чьи, Апокалипсиса? – с улыбкой оттеснив деда в сторону, Алексей принялся искать по карманам ключ.

   – Господа нашего шаги слышу , дурень. А ты-то, стало быть, не слышишь, значит, нет в тебе Его искры. А во мне целый костер горит, святой огонь, очищающий. Жжет изнутри, заснуть не дает, – все тараторил и тараторил старик. – Призывает на службу меня. Вот сменю рубище на святое одеяние и пойду дорогой Его, дверь искать в чертоги Его.

   – И где она, эта дверь? – хмыкнул Алексей.

   – Везде! Везде, где только можно! – Проповедник неопределенно махнул рукой в сторону, после чего внезапно перешел на шепот:

   – Легко ее узнать. Сама по себе невзрачная, но семь запоров на ней, а открывается только одним ключом.

   – Наверное, не этим? – Алексей, наконец, нашел, что искал, и принялся отпирать дверь.

   – А что если как раз этим? – прищурился старик. – И это как раз та дверь и есть?

   – Я в нее лет двадцать уже вхожу-выхожу, и никого пока не нашел.

   Проповедник несколько секунд сверлил А лексея взглядом, после чего глубоко вздохнул и отошел к стене.

   – Лысый, ключ возьми! – прокричал Алексей в темноту и повернулся к старику: – Ну, так благословишь, отец?

   – Бог троицу любит, – пробурчал Проповедник и скрылся во мраке.

  * * *

   Пройдя несколько технических помещений, Алексей поднялся из подвала и остановился у окна. Снаружи шел дождь. Тучи затянули все небо, скрыв и луну, и звезды. Погода была неподходящая, но выбирать не приходилось.

   Выбравшись через окно на улицу, Алексей прошел к парадному входу и навалился плечом на забаррикадированную изнутри дверь. Удовлетворившись результатом, он хотел было продолжить путь, как вдруг его взгляд упал на до боли знакомую потертую табличку у входа: «Псих…рич..к.я ольн… № 3 им. В. А. Ги……….». «Номер три… троица… Бог любит… Не здесь та троица, которую он любит?», – промелькнуло в голове у Алексея. Он развернулся и поше л на юг, к реке.

   Пройдя через депо, заполненное ржавыми остовами навсегда остановившихся трамваев, он вышел на набережную. Бросил взгляд на запад. Из-за стены дождя практически ничего не было видно, но Алексей знал, что в той стороне, за полосой разросшихся деревьев, находится «Матросская тишина», бывшая тюрьма.

   Из этого жуткого места порой доносился оглушительный лязг, слышный даже в подвале больницы. Но чаще – глухие, сдавленные вопли тамошних обитателей – «матросов», как их называл Алексей. Сам он их видел только пару раз, издалека, а вот Лысый как-то раз вернулся после встречи с одним из них едва живой от страха.

   Отвернувшись, Алексей побрел вдоль реки на северо-восток. По правую руку виднелись громады выступающих из мрака зданий. Сколько раз он думал бросить все и пойти, куда глаза глядят, на поиски чего-то, способного улучшить его жизнь. В последнем рывке углубиться в мрачный лабиринт. Алексей поднял голову к небу. Капли дождя стекали по стеклам противогаза, словно слезы.

   И он зарыдал по-настоящему.

   С ним часто такое случалось на поверхности. Он рыдал в голос, зная, что противогаз заглушит звуки. Рыдал от безысходности.

   Никто из них не заслужил такой участи. Ни Проповедник, ищущий Бога в разрушенном мире. Ни Одноглазый, каждый день выслушивающий приказы убить самого себя. Ни Лысый, страдающий тяжелой формой амнезии и вынужденный начать после Черты новую жизнь, похожую больше на существование. Ни Лунатик, путешествующий в своих «снах» по другим вселенным и не подозревающий, что это величайшая в мире ложь. Ни он, Алексей, бывший всего лишь ночным сторожем этой чертовой больницы, чья вахта затянулась на целую вечность.