i_c711874d50ab17ae

13 ноября, через пять дней после победы Кеннеди на выборах, гватемальские военнослужащие подняли вооруженное восстание против генерала Мигеля Идигораса Фуэнтеса (Miguel Ydigoras Fuentes). Им удалось захватить две военные базы и портовый город Пуэрто-Барриос. Оценочная численность офицеров, принявших участие в восстании, составляла от 45 до 120 человек, причем последняя цифра — это почти половина всего офицерского корпуса гватемальской армии. Под командованием этих офицеров находилось до 3000 военнослужащих, представлявших значительную часть вооруженных сил страны. Как было установлено впоследствии, восставшие преследовали скорее общепатриотические, а не идеологические цели. Офицеры были сыты по горло коррупцией в администрации Идигораса и в армии. Особое недовольство вызывалось тем, что страна использовалась иноземцами как трамплин для вторжения на Кубу: Кастро импонировал многим своей патриотической политикой. Один из оппозиционных офицеров впоследствии следующим образом охарактеризовал американскую учебную базу в Гватемале: «…это позорное нарушение нашего суверенитета. Почему оно стало возможным? Да потому, что у нас марионеточное правительство!» [1].

Восстание было вскоре подавлено, якобы исключительно силами гватемальских ВВС. Но несколько лет спустя картина представилась иной. Повстанцы были силой, с которой нельзя было не считаться. Легкость, с которой они захватили две базы, и вероятность распространения мятежа на другие гарнизоны вызывали у ЦРУ беспокойство за базу, которая располагалась на большой кофейной плантации в отдаленном уголке на юго-западе Гватемалы. Там ЦРУ совместно с ВВС США готовило кубинских эмигрантов к вторжению на их бывшую родину. ЦРУ вполне справедливо опасалось, что в случае прихода к власти новый режим не пожалеет ни этих кубинцев, ни организаторов операции.

Президент Эйзенхауэр отдал приказ ВМС и ВВС США организовать патрулирование Карибского бассейна и при необходимости «открывать огонь», чтобы предотвратить любое «организованное коммунистами» вторжение в Гватемалу и Никарагуа [2]. Эйзенхауэр, как и Идигорас, видел за попыткой переворота руку международного коммунизма, в частности Кубы, хотя никаких доказательств тому не было представлено [3]. Обвинения выглядели довольно нелепо, учитывая, что одной из причин восстания была подготовка руководителями США и Гватемалы военного переворота на Кубе, а также тот факт, что американский флот действовал с базы Гуантанамо, несмотря на энергичные возражения против этого кубинского правительства.

Между тем в Гватемале ЦРУ решило справиться с проблемой исключительнолегко и просто. Американские и кубинские летчики взлетали со своей учебной базы и наносили бомбовые удары по штабу повстанцев, находившемуся неподалеку от столицы Гватемалы, а также по захваченному ими городу Пуэрто-Барриос и прилегающему аэродрому Застигнутые врасплох и будучи бессильными против превосходящего противника, повстанцы потерпели поражение [4].

Вернувшись на кофейную плантацию, ЦРУ возобновило прерванную подготовку к военному вторжению на Кубу В Вашингтоне никаких заявлений о бомбежках сделано не было. Молчала и американская пресса.

Действия ЦРУ не стали достоянием широкой общественности и в Гватемале. Зато широко разошлась информация о том, что президент Идигорас попросил американцев оказать ему авиационную и морскую поддержку и даже отдал распоряжение гватемальскому послу в Вашингтоне «немедленно связаться с Томасом Манном [помощником госсекретаря по межамериканским делам) для координации действий» [5]. Впоследствии, чтобы хоть как-то дистанцироваться от столь явного сотрудничества с янки, президент был вынужден делать заявления о том, что такие страны, как Гватемала, находятся в уязвимом положении, потому что «Куба является сателлитом мощной России», а «мы не являемся сателлитом США» [6].

Последствием поражения явился и тот факт, что, уйдя в подполье, оппозиционные офицеры стали более радикальными. Во время восстания они отвергали предложения крестьян поддержать их, хотя эта поддержка и носила бы очень ограниченный характер, так как борьба за социальные изменения не была первоочередной задачей восставших. Но, оказавшись в подполье, оппозиционеры были вынуждены теснее контактировать с крестьянами и признать, что крестьянам действительно нужна земля для того, чтобы выбраться из своего бедственного положения [7]. В 1962 году некоторые офицеры стали руководителями партизанского движения, в название которого были включены слова «тринадцатое ноября». В своем первом обращении повстанцы заявили:

«Демократия давно оставила нашу страну Ни один народ не может жить в стране, где отсутствует демократия. Именно поэтому в нашей стране повышенный спрос на перемены. Мы должны свергнуть правительство Идигораса и привести к власти такое правительство, которое соблюдает права человека, ищет пути и средства для преодоления трудностей, а также проводит серьезную и заслуживающую уважения внешнюю политику» [8].