И дано будет

«Он точно по мою душу?» – изумился Эрик. Визитер с насмешкой смотрел на Эрика, мол, по твою, по твою. Рыжие стрелки усов, эспаньолка, шляпа с высокой тульей и загнутыми полями, драповое полупальто, туфли с пряжками. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, будто актер, скучающий в гримерке, перед выходом на сцену. Лицо, впрочем, не соответствовало. Лицом он скорее напоминал юриста, вежливо-холодного и скользкого, такого, знаете ли, крючка, как сказали бы век назад. В остальном создавалось впечатление, что посетитель слегка ошибся эпохой.

Если он собирался произвести подобный эффект, он его произвел.

– Опустим вопрос, как вы сюда попали, – с неудовольствием процедил Эрик. – Во-первых, вы чересчур беспардонны, а я не люблю наглецов. Во-вторых, если вы от Александра Реймерса или Рудольфа, передайте им, что я не нуждаюсь…

– Лучше опустите пистолет, – миролюбиво заметил гость.

Эрик хмыкнул:

– Я сам решу, что делать.

Гость зевнул, деликатно прикрыв рот.

– У вас предохранитель не снят.

Чертыхнувшись, Эрик убрал оружие. С грохотом поставил стул напротив кресла, где расположился незнакомец; оперся о спинку, не спеша садиться. Зря он бродил по улицам, соблюдая конспирацию, переиграть ищеек не удалось. Наверняка Рудольф с Александром что-то пронюхали и подослали этого, хм, типа. Каков наглец, а? Выследил, выспросил, дал на лапу портье, коридорному и преспокойно ждет! Последнее время Эрик снимал номера в дешевых гостиницах, переезжая каждые три-пять суток. Деньгами его снабжал Лукас. Эрик догадывался: с депутатом от либеральной партии Арбером Лукасом можно вляпаться по-крупному. Но идеи Лукаса ему импонировали.

– Дружище, – басил Лукас за бокалом коньяка, – истинно народная, прямая демократия… Понимаешь?

Эрик впитывал болтовню депутата, проникаясь доступной и броской риторикой. Авторитетный лидер, борьба с коррупцией и бюрократией… Накачавшись коньяком, Лукас вещал с одержимостью пророка.

Гость, чуть покачивая туфлей, смотрел на Эрика с прежней непонятной насмешливостью; золотая пряжка ярко блестела на свету. Как держится, собака! Ничуть не боится. Ткнуть бы ствол в бесстыдную рожу, да, видно, не прокатит.

– Ну? – грубо бросил Эрик.

Визитер учтиво приподнял шляпу:

– Эдвард Альбер, поверенный Госпожи С., чье имя слишком известно, чтобы называть его вслух. Полагаю, если мы договоримся, необходимость в умолчаниях отпадет. Вижу, вас душат вопросы?

Эрик пренебрежительно скривился, мол, начхать, кто ты и что ты. Говори прямо: чего надо?

– Отлично, – сказал Альбер. – Тогда спрошу я.

Здесь. 1 (Эрик)

Отгородившись от посетителей бистро газетой, Эрик наспех проглядывал заголовки, прихлебывая из чашки горячий чай; рядом стояла тарелка с надкусанным бутербродом и недоеденный оливье. «На демонстрации в поддержку оппозиции задержаны десятки активистов». «Для разгона толпы полиция применила водометы и газ». «Премьер-министр заявил об ужесточении правил митингов и шествий».

Что и следовало ожидать. Он вспомнил статью, опубликованную с полгода назад в «Национальном обозрении». Летом журнал прикрыли. «Ни протесты, ни уличные беспорядки, ни даже террор не в силах свергнуть режим. Максимум, чего добьются протестующие, – мелкие уступки; власть кинет их обществу, точно кость голодному псу. Кость раззадорит пса, и тогда на фоне якобы новых демократических свобод режим еще крепче закрутит гайки. Потом гражданская активность пойдет на спад, протест утонет в болтовне, заглохнет, развалится и окончательно стухнет. Полумеры не дадут результата, компромиссы вредны; бороться надо до конца. Насмерть. Или революция сметет насквозь прогнившую, преступную власть, или режим добьет страну, отняв у народа будущее, как уже отнял прошлое и настоящее». Автор статьи попал в яблочко.

– Добрый вечер, мистер.

Эрик поднял глаза. Мистером его называли в очень узких политических кругах; подобное обращение указывало или на причастность к ним, или… на граничащую с утечкой осведомленность. Побеспокоивший Эрика человек держал руки в карманах плаща и вынимать их, похоже, не собирался. Вообще-то вполне прозрачный намек. Теоретически в кармане могла быть пушка, но с практической точки зрения валить клиента в людном месте – несусветная глупость. Разве что акция спланирована заранее.

– Присаживайтесь, – предложил Эрик.

– Спасибо, я ненадолго.

– Вы по поводу… э-э, моих обязательств, – Эрик тщательно подбирал слова, – в связи…

– Я от Рудольфа.

Эрик не удивился. Спасибо, не от Реймерса – как тогда, в подворотне.

– И что же нужно господину Шпее?

Сзади что-то звякнуло. Человек резко повернул голову, в темных очках отразился соседний столик и официант в фартуке, убиравший на поднос грязную посуду. За спиной официанта, в дверях, толпился народ: меж собой повздорили две подвыпившие компании. Назревала драка.

Инсценировка? Прикрываясь газетой, Эрик потянулся к пистолету. Пристрелят в неразберихе, а у него бутерброд недоеден.

– Рудольфу нужна определенность. Четкий, конкретный ответ. С нами вы или… – Посыльный сжал губы, давая понять, что отказ крайне нежелателен.