И даже небо было нашим

– Он сдавил мне локоть, я старалась освободиться, вот и все.

– В одном тогдашнем интервью вы назвали полицейского с фотографии мерзавцем.

– Мы боролись за справедливое дело.

– Как вы смотрите на то обстоятельство, что ваш сын Никола мог бы фигурировать на фотографии вроде этой – в качестве полицейского, который выкручивает руку девушке?

Флориана резко подняла голову и посмотрела на ведущую округлившимися от изумления глазами:

– Он бы так не поступил.

Мария Серафино отделила верхний листок от тоненькой стопки бумаг, лежавшей перед ней на столе. Положила его рядом с остальными и мельком взглянула на какую-то запись на этом листке.

– В ту ночь, когда Никола Дельфанти был убит, он не был при исполнении. Он был временно отстранен от своих обязанностей.

Выражение лица Флорианы опять изменилось, на мгновение она словно бы растерялась.

– Вы не знали этого? – продолжала Мария Серафино. – Речь идет о подробности, которую удалось выяснить нашему источнику, она пока еще не попала в средства массовой информации. Никола, вместе со своим коллегой Фабрицио Дзанки, с которым они были вместе в тот вечер, был отстранен от обязанностей по подозрению в злоупотреблении служебными полномочиями в отношении одной девушки, проститутки из Бриндизи. Они остановили ее и обыскали. Кажется, Никола Дельфанти достал табельное оружие и, как сказано в рапорте, «стал размахивать им» перед безоружной девушкой: не то что бы он наставил на нее пистолет, но как будто собирался это сделать. После чего полицейские надели на проститутку наручники и надолго оставили ее у машины, не имея на то никаких оснований. Она написала жалобу, и на них наложили дисциплинарное взыскание. Вы правда ничего этого не знали?

– Не знала.

– Какие отношения у вас были с вашим сыном Николой?

– Он приходил к нам обедать каждое воскресенье. Если не был в тот момент на службе.

– Вы когда-нибудь ссорились? Ведь вы явно придерживались совершенно разных взглядов. Вы, девушка с фотографии, были символом протеста, а ваш сын стал полицейским.

– Матери следует уважать выбор сына.

– Коллеги вашего сына утверждают, что после того, как он поступил на службу в полицию, вы с ним практически перестали общаться. Вот что заявил во время дачи свидетельских показаниях один его приятель, цитирую: «Родители так и не простили ему этого решения. Никола часто об этом говорил, он был прямо одержим этой мыслью».

– При чем тут это? – спросила Флориана едва слышным голосом.

– Никола приходил к вам обедать по воскресеньям или нет?

– Иногда приходил.

– Когда он посетил вас в последний раз?

– Не помню. Кажется, на Рождество.

Барменша в желтой шляпе подошла к моему столику и спросила, все ли в порядке с кофе. Я ответила, что да, с кофе все в порядке.

– Вы к нему не притронулись, – ответила она, забирая чашку.

Мария Серафино заметила нервозность Флорианы, которую перед этим сама же и спровоцировала, и принялась успокаивать гостью, уверяя, что решительно все, и она в том числе, на ее стороне, сочувствуют ее утрате, ее невыразимому горю.

– Но сейчас мы с вами здесь, а значит, у нас есть уникальная возможность всесторонне разобраться в случившемся, после всего, что было написано и сказано на эту тему, и установить допущенные неточности. Нам потребуется мужество, Флориана. Мы располагаем показаниями многих активистов, которые были на месте преступления и видели, как туда пришли Никола и его коллега. По словам свидетелей, оба вели себя агрессивно, вызывающе. Один из активистов говорит о словесных провокациях, другой утверждает, что Никола все время откидывал полу рубашки и показывал ему кобуру пистолета. Кроме того, судебно-медицинская экспертиза обнаружила в крови Николы алкоголь и следы наркотиков: этот факт широко обсуждался.

Тут Флориана не выдержала:

– Но ведь это Николу убили. Это мой сын убит группой террористов. Он погиб! Вот о чем нам следовало бы говорить!

– Вы так их называете? По-вашему, они террористы?

– А кто же они еще?

– Ладно. Идем дальше, Флориана. После рекламы продолжим с этого места.

При рекламе звук немного усилился, под веселые песенки на экране замелькали аляповатые, бесстыдные, непристойные картинки. Зал бара за моей спиной понемногу заполнялся. Здоровенный парень с пятнами засохшей краски на штанах и на лице рассказал анекдот на диалекте, и барменша грубо расхохоталась.