И даже небо было нашим

На следующий день мы сидели в приемной доктора Санфеличе, респектабельно одетые, словно успех нашего дела зависел от впечатления, которое мы произведем на врача. На стене висела схема женской репродуктивной системы: органы и их названия на ней были соединены черными стрелками. Фаллопиевы трубы, шейка матки, малые и большие губы. В приемной сидели еще две пары, и только у одной из женщин был большой живот. Но обе встретили меня дружелюбной улыбкой: наверное, было заметно, что я там впервые.

Прежде чем мы успели задать доктору вопрос или что-то объяснить, он захотел осмотреть меня. Уложил в кресло за ширмой, которая заслонила меня от Берна, надел латексные перчатки, велел расслабиться и шлепнул по ягодице.

– Когда в последний раз были у гинеколога, синьорина?

– Несколько лет назад. Точно не помню.

Во время осмотра он говорил без умолку. Единственной относящейся к нам информацией, которую он усвоил, или единственной, которая его заинтересовала, было то, что мы жили за городом. У него тоже был дом за городом, но в более престижной части Валле д’Итрия, и участок земли в девять гектаров. Он рассказал нам, как трудно было вырыть артезианский колодец, потому что участок располагался на большой высоте, – чистую воду удалось получить только с третьей попытки. Это обошлось ему в кругленькую сумму: пятнадцать тысяч евро. Только бы Берн не пустился в рассуждения о колодцах и о состоянии водоносных пластов, подумала я; но он удержался от этого, хотя и с трудом. К счастью, Санфеличе сменил тему – теперь он говорил о производстве оливкового масла и хвастался, что лично следит за процессом отжима. Он поинтересовался, какой процент кислотности у нашего масла, и удовлетворенно отметил, что его масло по этому показателю лучше.

– Как часто вы вступаете в сношения? – спросил он, когда мы с Берном сидели перед его столом. – Вы не представляете, сколько пар приходит сюда со словами: доктор, мы уже год вместе. Я их спрашиваю: а сколько раз за этот год у вас был половой контакт? Самое меньшее пять или шесть, отвечают!

Он рассмеялся, как будто рассказал анекдот, но быстро посерьезнел, вероятно заметив, что нам не до веселья.

– Спрашиваю об этом еще и потому, что у синьоры, по крайней мере на первый взгляд, все в порядке.

– Каждый день, – ответил Берн.

– Каждый день? – произнес доктор. Глаза у него округлились. – И уже больше года?

– Да.

Санфеличе нахмурился. Повертел в руках большую лупу, положил ее на место. Затем обратился ко мне:

– В таком случае надо провести комплексное обследование.

– А в чем тут может быть дело? – встревоженно спросил Берн.

– В недостаточном количестве или недостаточной подвижности ваших сперматозоидов, либо в том и другом одновременно. Возможно, в яичниках синьоры, хотя фибром у нее нет. В худшем варианте причиной может быть эндометриоз. Но пока у нас нет результатов обследования, с уверенностью ничего сказать нельзя.

Он стал выписывать направления на анализы, это заняло много времени. Берн не отрываясь смотрел на его руки.

– Сделайте все это и приходите, – сказал он и протянул нам бумажки. – Я не дал направления на спермограмму, потому что ее можно сделать у нас. Во вторник. Вот мои рекомендации, – добавил он и протянул еще один листок с распечатанным текстом. С вас сто двадцать евро. Проверьте, если хотите, но дешевле вы нигде не найдете.

– Это лечится, доктор? – спросил Берн, когда мы уже встали, собираясь уходить.

– Конечно, лечится. Сейчас у нас третье тысячелетие. Для медицины не осталось почти ничего невозможного.

На ярко освещенных улицах в центре города открывались и закрывались двери магазинов, люди заходили в кафе выпить аперитив. Даже в воздухе уже чувствовалось приближение Рождества. На лотках продавали апельсиновые цукаты, жаренный в сахаре миндаль; я попросила Берна купить мне пакетик, но он сказал:

– Пойдем в ресторан!

Нам еще не приходилось вдвоем бывать в ресторане. Меня охватило необъяснимое волнение, как если бы я была не готова к этому.

– Но нам еще надо будет оплачивать анализы!

– Ты не слышала, что сказал доктор? Нет ничего невозможного. Скоро у нас будет дочка. Так что давай это отпразднуем. Надо было тебя послушать и приехать сюда раньше. Выбирай ресторан. Самый лучший.

Выйдя на середину площади, я огляделась вокруг, завороженная, словно маленькая девочка, которая впервые в жизни увидела большой город, свет фонарей и барочные дворцы.

– Сюда, – произнесла я, указав на вывеску ресторана.

И взяла его под руку с чувством облегчения и благодарности, как на первом свидании, которого у нас никогда не было. Мы с ним пошли в ресторан, превратившись в обычную влюбленную пару – пусть на один-единственный вечер.