И даже смерть не разлучит нас (СИ)

- Ты не дослушала, - пропыхтел мой муж, обнимая подушку, как малыш долгожданную игрушку, - с тобой я спать не собирался.

- А зачем тогда остаёшься у меня?

Ричард вздохнул с видом великомученика терпящего гонения и самодурство тирана, отчего мне захотелось прибить его ещё сильнее, тем более, что вторая подушка лежала совсем рядом, достаточно руку протянуть.

- Эй-эй, успокойся, я всё объясню!

Как любит повторять папа, вести разговор с оружием в руках легко и приятно, сразу начинаешь верить в собственную убедительность. Я притянула подушку к себе, обхватила её двумя руками, на случай заминки в переговорах и вопросительно приподняла брови. Давай, драгоценный мой, вещай. Ричард исповедоваться не хотел, но поскольку размер подушки был весьма впечатляющим, а опыт показал, что с силой броска и меткостью попадания в цель у меня проблем нет, глубоко вздохнул и пробурчал, внимательно наблюдая за подушкой в моих руках:

- Не знаю, как твоя родня, но мои родичи точно под дверью и окнами спальни караулить всю ночь будут. Ты же не хочешь, чтобы все вокруг обсуждали, что с тобой не так, раз молодой супруг сбежал из спальни, не дождавшись утра?

Я задумчиво шмыгнула носом. Да, становится объектом для едких насмешек и пересудов не хотелось, тем более, что мои новообретённые родственники, если и знакомы с правилами хорошего тона, то считают их пережитками прошлого, не более. А значит, как говорит папа, лучше не дразнить пчёл, если не хочешь быть покусанной. Я отложила подушку в сторону, примирительно улыбнулась и даже руку Ричарду протянула:

- Извини, я погорячилась. Мир?

- И снова ты вверяешь мне всю себя без остатка, - усмехнулся супруг, беря мою ладошку и целуя кончики пальчиков. – Скоро я начну к этому привыкать.

Я хотела сказать, что не стоит привыкать к хорошему, оно имеет свойство заканчиваться, но язык стал какой-то неповоротливый, в ушах гулко забухала кровь, а всё вокруг словно розовой дымкой подёрнулось. Расхотелось язвить, демонстрировать собственную самостоятельность и независимость, зато неизвестно откуда появилось абсурдное желание пасть мужу на грудь, признать его своим властелином и повелителем и закрепить наш брак не только на бумаге.

- Ты так вкусно пахнешь, - прошептал Ричард, плавно спускаясь с моей ладошки к запястью, - так бы и съел тебя.

Я судорожно вздохнула, прикрыла глаза, отдаваясь новым, никогда ранее не испытываемым, кружащим голову ощущениям. Лёгкий сквознячок коснулся груди, я вяло удивилась тому, как он смог пробраться сквозь платье, но привычка добираться до сути явлений растаяла в жарком мареве, превращающем кровь в огонь. Я услышала лёгкий приглушённый стон, не сразу сообразив, что он слетел с моих губ. Первый целитель, я веду себя точь-в-точь как героиня какого-нибудь любовного романа, а ведь раньше насмешливо фыркала, читая описания горячих постельных утех, которым герои предавались с азартом молодых кроликов. На миг мою буйную головушку посетило мимолётное желание отстраниться, мол, я ведь вся из себя такая гордая и неприступная, но мой супруг, точно прочитав мои мысли, усилил напор. И я сдалась, причём без единого возражения. Зря? Не знаю, время покажет. Здесь и сейчас я была абсолютно счастлива, а о том, что будет завтра, я решила не думать.

Утро ворвалось в мой сон стремительно и бесцеремонно, обрушившись на меня ворохом цветов, запахов и звуков. Я сладко зевнула, не спеша открывать глаза, с наслаждением потянулась, раскинув руки и уткнулась во что-то тёплое, недовольно заворчавшее и заворочавшееся. Глаза у меня моментально распахнулись, на краткий миг померещилось бредовое, невесть как закравшееся в голову: я попала в берлогу к медведю, который очень недоволен неожиданной соседкой. Я взвизгнула, подпрыгнула, прогоняя остатки сна и отчаянно покраснела, поймав насмешливый взгляд Ричарда.

- Ну что ж, по крайней мере, ты не зовёшь на помощь и не спрашиваешь, кто я, - мой супруг почесал проступившую за ночь щетину. – И да, с кровати ты меня тоже не спихнула, это особенно приятно.

- Тебя и грузовой тягач не сдвинет – пробурчала я, натягивая одеяло повыше, чтобы спрятать грудь.