И девять ждут тебя карет

— Да? Даже не знала, что он у меня. Должно быть, он лежал вместе со списком. Спешила и не заметила его. Простите. — С видом победителя я улыбнулась ему. — Значит, вы все же дадите мне лекарство, мсье?

Он неохотно поднял глаза, похожие на устриц, и бросил на меня странный взгляд. Потом, думаю, для того, чтобы показать, что прислуга не должна спорить с солидными людьми, он надел очки и стал очень внимательно изучать рецепт. Глядя на солнечный день за окном, я ожидала, сдерживая раздражение. Он прочел рецепт снова. Можно было подумать, что я — известная отравительница Мадлена Смит, которая как бы между прочим просит отпустить ей полфунта мышьяку. До меня дошла вся нелепость ситуации, и я засмеялась:

— Все в порядке, мсье? Можете доверить мне капли? Я отдам их именно тому, для кого они предназначаются, так как не питаюсь дигиталисом, или что там у вас есть еще ядовитого.

— Да, не думаю, — хмуро ответил он и, осторожно сложив рецепт, пододвинул ко мне покупки. — Ну, вот и все. Я дам вам капли. Может быть, вы проследите за тем, чтобы мадам Седдон получила таблетки, которые я отослал ей в среду?

Собирая покупки, я заметила, что аптекарь снова как-то странно посмотрел на меня.

— И должен поздравить вас, — сухо добавил он. — Ваш французский язык стал намного лучше, мадемуазель.

— О, благодарю вас, мсье, — ответила я хладнокровно.— Я очень стараюсь и занимаюсь каждый день. Еще через три недели нельзя будет даже подумать, что я англичанка.

— Англез? — раздался позади меня мужской голос. Я удивленно оглянулась. В аптеке не было никого, кроме меня и мсье Гарсена, но в дверях, загораживая вход, стоял высокий мужчина; солнце било ему в спину, и его огромная тень, казалось, заполняла всю комнату. Он шагнул ко мне.

— Простите, но я слышал, как вы сказали: «Же сюи англез». Вы действительно англичанка?

— Да.

— О! Я... какая удача!

Он смущенно посмотрел на меня с высоты своего роста. Вблизи он уже не выглядел таким огромным, как этот гигантский силуэт, обрамленный дверной рамой и подсвеченный ярким солнечным светом, но все же его отнюдь нельзя было назвать маленьким. На нем были шорты и ветровка цвета хаки; головного убора не было, его заменяли собственные волосы, светлые и очень густые. Голубые глаза светились на загорелом лице. Руки и ноги тоже были покрыты темным загаром, на фоне которого в лучах солнца виднелись рыжеватые волоски.

Он полез рукой во внутренний карман ветровки и достал затрепанный конверт.

— Послушайте, не смогли бы вы мне помочь? Мне надо накупить кучу всяких вещей, но я не знаю, как они называются. Я не знаю почти ни слова по-французски, а вы, кажется, болтаете чертовски хорошо...

— Это вы так думаете, — решительно перебила я, — а на самом деле мсье Гарсен ни в грош не ставит мои знания.

Я лучезарно улыбнулась аптекарю, который все еще мрачно наблюдал за мной из-за коробок со слабительным. Ответа не последовало. Оставив всякую надежду, я снова повернулась к англичанину. Его не убедили мои слова.

— Однако я вижу результаты, — пробормотал он и указал на мои покупки.

— Вы бы не поверили, как это иногда бывает трудно. Но конечно, я помогу. Можно посмотреть ваш список? — улыбнулась я.

С облегчением он вручил мне бумагу, достав ее из конверта.

— Очень любезно с вашей стороны. — Его застенчивая улыбка была поистине обезоруживающей. — Обычно я должен просто бить себя в грудь, как Тарзан, и указывать пальцем.

— Вы очень решительный и смелый человек, если приехали сюда на отдых, совершенно не зная языка.

— На отдых? Я здесь работаю!

— Наемный убийца? — осведомилась я. — Или просто агент ноль-ноль-семь?

— Я... я... простите?

— Вот это. Звучит довольно странно. — Указав на список, я прочла вслух: — «Бинты — три по дюйму и полтора дюйма, клейкий пластырь, бактерицидный пластырь, мазь от ожогов, борная кислота...» Но вы забыли зонд.

— Зонд?

— Чтобы извлекать пули.

— Я всего лишь лесник, — засмеялся он. — Живу в горной хижине там, наверху, на высоте четырех тысяч футов. Мне не обойтись без перевязочных средств и всего необходимого, чтобы оказать первую помощь.

— Там настолько опасно?

— Кто его знает. Во всяком случае, я убежденный ипохондрик. Чувствую себя не в своей тарелке, если у меня нет запаса всяких пилюль, микстур и градусников.

Я взглянула на шестифутовую массу крепких костей и выпуклых мускулов:

— Да! Видно, что вам надо очень беречься, чтобы не заболеть. Вы действительно хотите, чтобы я попыталась выговорить по-французски все эти липкие и бактерицидные пластыри и мази от ожогов?

— Да, пожалуйста, будьте так добры. Хотя уверен, что единственным предметом из всего списка, который мне обязательно понадобится, будет тот, который обозначен в нем последним. А это я уж знаю, как называется, и смогу попросить сам.

— Вы имеете в виду коньяк? Понятно.