И друг может предать (СИ)

Гроб, стоящий на холме, я увидела сразу: деревянный, плотно сбитый и… заросший ростками кунжута. Надо же, растение последовало вслед за телом. Стало жутко. Крышка была приоткрыта, будто разрешая отодвинуть и заглянуть внутрь. Что я и сделала. И хоть морально была готова, не смогла не вздрогнуть: глаза, ярко-серые глаза пронзительно и безразлично смотрели вверх, в никуда, хотя я отчётливо помнила, как закрывала их, когда он лежал у моих ног. С усилием смотрю вновь и поражаюсь: он был оплетен кунжутом почти полностью. Почти до конца скрылась в растении бело-синяя одежда. Однако, оно его не трогало, будто сторожа.

«Или постепенно забирая остатки жизни, высасывая понемногу оставшиеся силы из тела», — пришло осознание. Тут же ринулась на растение в попытке разорвать ростки, но они, словно насмехаясь, не давали себя истребить: тут же оплетали принца вновь. Бессильная ярость разгоралась в душе и, уже не сознавая, что я творю, прошептала сквозь зубы:

— Убирайтесь! Он мой! — к удивлению, растение прекратило своё поползновение, а через некоторое время, будто с сожалением, начало отступать, но не уходить полностью. Я чувствовала, что стоит мне покинуть это место, как они вернуться вновь к своей добыче. — Вы. Его. Не. Тронете! — прошипела им, ощутив, как температура вокруг понизилась, видимо, от неконтролируемой магии, и внезапно почувствовала отклик: они признавали поражение, соглашались оставить тело, даже сторожить его для меня, не давать ему испортиться или разложиться, если я захочу. Согласно кивнула, не зная, почувствуют ли меня. Почувствовали. И теперь я смогла разглядеть его: с посеревшим лицом и бледными рыже-коричневыми волосами, стальными, совсем не блестящими, как обычно, глазами.

— Алекс, я… я… — и тут меня прорвало, я упала на колени перед гробом, рыдая, чувствуя, как меня бьёт крупная дрожь. Пальцы потянулись вперёд, заскользили по холодной коже и тут же увязли в волосах, неплохо отросших по сравнению с нашей первой встречей: он так и не удосужился выделить время, чтобы подстричь их. Ткань рубашки, в которую я уткнулась лбом через пару секунд, не в силах смотреть больше на парня, была холодной и пахла землей. И это меня немного отрезвило, будто дало пощёчину. Но я так и осталась лежать головой на груди парня, молясь, чтобы она начала хоть немножко, хоть совсем чуть-чуть вздыматься, глядя безразлично, как моя коса, которую я заплела, пока шла сюда, удачно закрыла для Алекса земные дали, позволяя не пялить глаза до ночи в небеса.

Очнулась от спасительного забытья, которое помогло мне не сойти с ума, только когда на небе сияли звёзды — холодные и безразличные к чужому горю. Вспомнился Сат, его безумная жажда к захвату мира. И стало, который раз уже за эти сутки, страшно. Нужно было что-то делать. Все слезы я выплакала, на смену горю в душе пришло безразличие. Могло ли служить оправданием к убийству брата то, что мной управлял кто-то? Я не знала. Зато эта мысль помогла подняться, наконец, с земли. Тело затекло, кости ломило, но изнутри меня заполнила какая-то невиданная мной раньше сила. Была это жажда мести, или желание всё исправить? Какая разница, если она сможет мне помочь.

— Я тебя спасу, слышишь? — тихо прошептала парню. И, будто боясь, что он не поверит: — Я найду способ, только дождись меня там. Пожалуйста!

***

— Что будешь с ней делать? — спустя какое-то время поинтересовался перевертыш у парня, который к этому моменту совершенно утратил какие-либо черты, больше походя на расплывчатый, нечеткий образ, быстро слепленную из темно-серого материала скульптуру. — С неё же станется, ринется в Ад.

— Безусловно, неужели ты усомнился в Тенши? — покачало головой существо. — Но знаешь, чем больше она будет вспоминать, тем меньше будет рваться туда.

— Неужели? — недоверчиво переспросил Себастьян. — По мне, так она сейчас пылала праведным гневом, готовая убить за этого принца.

— Это пока в её милой головке обрывки воспоминаний не встали в единую картину, — ответил Сатана. — И если нам повезёт, то она всё вспомнит раньше, чем совершит опрометчивые шаги. И тогда уже не кинется спасать принца. Конечно, я сомневаюсь, что она будет согласна на моё правление миром, но с этим я что-нибудь придумаю.

— Зачем тебе весь мир? — внезапно робко поинтересовался перевертыш. — Ты никогда мне не отвечал, но я хочу знать.

— Зачем? — в руке существа появился бокал вина. Легко покачивая из стороны в сторону темную жидкость, властитель Ада молчал. Молчание затянулось. И из-за этого Себастьян вздрогнул, когда услышал голос мужчины: — Мне скучно. Банально скучно. Сестра отстраняется и отстраняется от меня, век за веком, я не могу этого терпеть. Возможно, если я разрушу этот мир, восстановление или создание нового поможет сплотить нас вновь.

— И ты готов пожертвовать всеми нами ради этого? — пораженно переспросил его собеседник.