И-е рус, олим

Дома пришлось продолжить. Не то, чтобы что-то случилось, а просто... Почему бы и нет? Почему бы родителям не оттянуться, пока подросток "в ночном". Из швейцарских леденцов и столового вина сварганили глинтвейн. Погода вдруг стала приноравливаться к напитку и настроению -- впервые похолодало, поднялся пыльный ветер. Где-то даже погромыхивало -- как будто пьяный рабочий сцены лениво встряхивал за кулисами лист жести, изображая гром. Горячую пряную ностальгию тянули на "парадном" балконе, развалившись в разношенных креслах. Дождь, конечно, так и не пошел, сентябрь все-таки, но в ночном небе то и дело высвечивались длинные огненные трещины.

-- Похоже на швы в черепе,-- сказала Анат.-- Они тоже такие, мелко-извилистые. Подходящая погодка для Дней Трепета.

-- У нас они, скорее, Дни Трепа.

-- Ага... Смотри,-- Анат ткнула пальцем в небо,-- Рош а-Шана прошел, а череп от Головы Года остался. Раскалывается теперь от похмелья. Как будет похмелье на иврите?

-- У них не бывает похмелья. Скажем... леитпохмель.

-- Кому скажем?

-- Все-таки нельзя жить в стране и не знать как будет "бордюр" на государственном языке.

-- Факт, что можно.

-- Это не жизнь. Это отщепенство,-- Макс решительно ушел за словарем и вскоре вернулся впечатленным.-- Сфат эвен! Неплохо, да?

-- Ага. Особенно вольность трактовки меня восхищает. Можно перевести от "крайний камень" до "каменная речь". Ты что выбираешь?

-- Свободу.

-- А, еще "языковой камень" можно перевести. Выбрал? Или даже "камень языка". Очень точно. Писатель уперся в бордюр. Смешно. Даже очень смешно.

-- Почему уперся? Тогда уже -- утонул. Под тяжестью собственного каменного языка.

Анат поперхнулась последним глотком глинтвейна. И выдавила:

-- Давай напишем про крутые литературные нравы. Там будут скальпы и главный герой -- Рабинович Каменный Язык!

-- Командор показал Дон Жуану каменный язык.

-- Зато на иврите уже не скажешь "камень языкового преткновения",-усмехнулась Анат и дала бокалу щелбан. Массивный бокал отозвался тем благополучным хрустальным звоном, которым отзывался еще в России, за родительским столом.

-- По-русски так тоже не скажешь...

Соседи уже привыкли к ежедневным ночными прогулками "этих русских". Во всяком случае, карабкавшаяся на третий этаж и, казалось, засыпавшая на ходу соседка, столкнувшись с ними, разлепила очи черные и восхищенно простонала:

-- Гулять идете?

Час ночи в благополучном Бейт а-Кереме (C) называли "часом средних собак", потому что мелких собак почему-то выгуливали раньше, а "час больших собак" наступал совсем уже поздно, когда по району мало кто ездил и ходил. Но и в "час средних собак" на улице попадались почти одни собаки с сопровождающими и без. Правда встречались еще единичные дети и коты в ассортименте. Был еще и один сумасшедший кролик. Кролик уже несколько дней объедал ближайший газон, а в свободное время торчал посреди проезжей части, где его осторожно объезжали машины. Оказалось, что в темноте кроличьи глаза, как катофоты, превосходно отражают свет фар и светятся красным. Заласканные до потери инстинкта, бейтакеремовские собаки от кролика или отворачивались, или виляли хвостами и лезли целоваться. А чуть ли не единственный в округе некастрированный кот по имени Аллерген рассматривал кролика, как неприкосновенный запас на случай, если хозяева-скоты снова уедут заграницу и запрут хавчик в квартире.

(C) считали, что это их кот. Они получили его в подарок от Давида. Давид, забредавший редко и необъяснимо, пользовался в семье (C) не любовью, но тем насмешливым приятием, которое обычно рождается само собой по отношению к честным юродивым, поражающим неординарностью суждений в чем-то главном и потешающим бестолковостью во всем остальном. Еще такие люди очень напрягают честным и даже трогательным непониманием норм человеческого сосуществования.

В общем, Давид был ужасно занятным человеком, причем иногда это проявлялось порознь -- ужасным или занятным. (C) его ценили, в том числе и за то, что общение он навязывал в небольших, продуманных им самим дозах. А еще каждый раз после его ухода они спорили -- зачем он приходил. И ни разу не сошлись во мнении. Макс считал, что они занимают в системе Давидова мировоззрения какое-то особое место, причем он сам все не может решить какое -- вот и ходит. А Анат говорила, что при разговоре Давид так держит ладони и смотрит между ними, словно там -- ракитовая веточка, которая должна указать в нужный момент воду. И так получается, что Давид, общаясь с хозяевами, на самом деле общается с этим своим гибким компасом, причем порой довольно кивает в самых безобидных местах разговора. А иногда морщится и вскоре поспешно уходит.

В общем, когда Давид принес им рыжего кошачьего подростка, проще оказалось кота приютить, чем объяснить дарителю почему они не собираются заводить животных. С тех пор Давид начал появляться чаще, как будто кроме обычных визитов к хозяевам совершал еще и дополнительные визиты к коту. А потом исчез.