i e10df400535cdc5e

невидимым художником, с невероятной легкостью отражала на бумаге старца в самых

мельчайших подробностях.

Дождь продолжал хлестать по навесу, когда перо, последний раз побывав в чернильнице,

поставило на лице путника «жирную точку». Портрет был закончен, а на меня накатила

неимоверная усталость. Я зевнул и почувствовал, как сон сковал меня, и тело обессилено

повалилось на мягкий плед.

Проснулся я внезапно, будто и не спал. Тело колотила холодная дрожь и я только сейчас понял,

что за время сна продрог до костей.

Случайно, мне бросился в глаза растекшийся чернильный рисунок, от которого осталось лишь

высохшее, вытянутое пятно. Другая часть красовалась на моей руке и лице.

С досадой я скомкал испорченный портрет. Наверное, мне никогда не написать эту треклятую

историю, не испытав настоящей тоски и одиночества …

- Эй, господин штудент, - раздался снаружи напуганный голос возницы.

Сладко потянувшись, я с неохотой выглянул из-под промокшей насквозь завесы.

На улице была уже ночь. Дождь прекратился, и в воздухе ощущалась приятная свежесть.

Я стал с интересом изучать окружающую местность, пытаясь понять, где мы оказались. По

обеим сторонам дороги возвышались низкие кряжистые деревья, верно охраняющие дремучие

чащобы леса, а чуть впереди виднелся слегка покосившийся дорожный указатель. Я взглянул на

небо и, почувствовав легкое дуновение ветра, заметно вздрогнул - яркая россыпь звезд, словно

холодные и бессердечные правители, равнодушно взирали на нас с недосягаемой высоты.

- Дальше не стоит ехать ночью, - наставительно пробурчал возница.

- Почему это? – искренне удивился я.

- "Молчаливый погост" дурное место. Ночью как хошь, а ни за что не поеду, - отрывисто

проговорил извозчик и тут же затих.

Я внимательно вгляделся в темноту, пытаясь различить среди дорожного сумрака

покосившиеся кресты и склепы.

- Дурное место говорю вам, господин штудент. Я не в жизнь не поеду, -произнес возница слегка

побледнев.

- А в объезд? – осторожно предложил я.

- Некуда здесь объезжать. Везде эти могилы. И болоты! Куда не плюнь. Богом клянусь - дурное

место. Знал бы, что днем не успеем проскочить, ни в жизть не поехал бы!

Отчего-то мне стало не по себе. Слишком уж убедительно говорил извозчик, и с каждым

сказанным им словом, где-то внутри, росло непреодолимое желание забраться обратно в повозку и

с головой накрыться теплыми одеялами.

В ночи раздалось тревожное уханье филина, и я ощутил, как екнуло сердце и по спине пробежал

тревожный холодок.

Костер тихо потрескивал свежими еловыми ветками, а мне все никак не удавалось хорошенько

согреться. Наверное, так и заведено, что одни могут годами скитаться по лесам и чащобам в

поисках приключений, а другим - суждено читать об их подвигах и мирно попивать чай, сидя у

теплого домашнего камина. Видимо поэтому, столкнувшись с крохотными дорожными

неприятностями, я навсегда уверовал, что никогда мне не стать храбрым и отважным странником,

смело смотрящим в глаза любой возникшей на пути опасности.

- Сейчас будет теплее, - бодро произнес возница, подбросив в костер еще пару веток.

- Странные места. Тихие, и какие-то без… - Я попытался подобрать подходящее слово, но Филджи

сам договорил за меня.

- Мертвые… По-другому и не назовешь. Даже и не старайтесь, господин штудиоз.

Мне ничего не оставалось, как ответить согласием.

Погревшись у костра, Филджи сел на подстилку и разведя руками, тихо произнес:

- Еще мой дед не советовал хаживать в здешние места. Не сунь сюда носа - не принесешь в свой

дом беды.

- А почему его назвали «Молчаливый погост»? – сгорая от любопытства, поинтересовался я.

Возница задумчиво хмыкнул:

- А ты попробуй на нем хоть слово произнеси. Еще ни кому не удавалось. Язык сам не

поворачивается, будто все слова позабыл. Даже днем едешь, а сердце замирает и на душе такой

страх, что потом всегда помнить будешь.

В моем воображении живо возникли образы старых покосившихся от времени могил и склепов,

на которых вместо душераздирающих надписей были раскиданы человеческие кости.

- А кого на нем хоронили? – сам не знаю почему, поинтересовался я.

Филджи тяжело вздохнул:

- Да кто его знает. Видать разный был народ. Иначе, почему место такое? Я вот, что думаю…

Может там люд дурной лежит, оттого все и идет.

Сзади послышался едва различимый шорох, заставивший нас вздрогнуть и обернуться. Я

инстинктивно придвинулся к костру и сжал в руке случайно подвернувшуюся палку.

Мы замерли не в силах произнести ни слова. Страх сковал нас, заставив настороженно

вслушаться в тишину. И в тот же миг на свет показалась ушастая маленькая зверюшка:

толстенькая и пушистая, она на мгновение остановилась, с интересном взирая на исчезающие в

темноте искры. Ее черные, словно смоль глазки стали внимательно осматривать все, что творилось

вокруг.

- Что за чудо? – прошептал Филджи.

Я лишь пожал плечами.