i ebdddae2db928a4a

   Посреди огорода красовалось поражённое стрелой несчастное пугало. Естественно, улику пришлось вытащить. Мои стрелы - самодельные, их сразу опознают. Извлекла, сунула за пазуху, и задумалась, рассматривая огородное чудовище. Такое не только ворон отпугивать может, но и людей. Рожа - страшная, клыкастая, злая. Копия Настасьи в гневе!

   Жалко мне стало уродца. Страшно ведь ему одному вот так в ночи стоять. Рассудив, что веселее пугалу будет под окном Настьки, я вкопала его именно там, с трудом сдерживая смех. Я уже воображала, как обрадуется дочка старосты по утру, распахивая окно.

   Сделав дело, и хорошенько прикопав пугало, я постаралась замести следы. Но волочь лопату и одновременно ветками затирать протоптанную дорожку - задание не из лёгких. Пришлось исхитриться и, придерживая подмышкой копалку, пятиться назад, работая веником.

   Иду, тихонько хихикаю. И, вдруг, упираюсь во что-то мягкое.

   Что-то мягкое в свою очередь издало сдавленный хрип и отступило.

   Бросив веник из веток, я обернулась, пряча лопату за спину. А передо мной, обхватив самое ценное, и согнувшись, корчился Пересмешник.

   - А что это вы господин, посол, среди ночи шастаете? - ехидно поинтересовалась я, когда парень выровнялся и перевёл дыхание.

   - Стало интересно, чем это амазонки по ночам занимаются, - внимательный взгляд сначала изучил меня, потом лопату, торчащую за спиной, и остановился на венике.

   - Клад ищем. Ночью самое лучшее время для поисков! - размахивая копалкой, соврала я, а парень всматривался так, что мне от чрезмерного внимания снова поплохело: ноги задрожали и во рту пересохло. К моему счастью, на улочку сворачивала Любовь, возвращаясь обходной дорожкой, чтобы сдать пост Надежде Краснощёкой.

   - Это вам! - всучив лопату Пересмешнику, я злорадно улыбнулась на прощание, и помчалась домой, прикрываемая тенью деревьев и кустов.

   - Эй! - донеслось от мужчины позади.

   Утром всех разбудили петухи, крик Настасьи, встретившейся лицом к лицу с пугалом, а так же возмущенный гомон стражниц.

   На площади у Совещательных Хором собралось немало народа. Фая потащила меня в самую гущу, посмотреть из-за чего сыр-бор разгорелся. Ну, я-то знала. А вот подруге действительно было интересно.

   В самом центре, на возвышенности, стояли Мудрейшая, растрёпанная Настасья в обнимку с чучелом (они друг друга дополняли) и, уже не такой счастливый Пересмешник. Хоть его и не устраивала сложившаяся ситуация, но держался он гордо.

   - Это всё он! Его сторожихи видели с лопатой. Вот этой! Знать, его рук дело! - кричала Настасья, теребя несчастное пугало и тыча пальцем в орудие моих козней.

   Бабы из караула в один голос подтвердили, что всё видели. И даже приврали немного. Пересмешник виновато потупил взгляд. Мудрейшая отобрала у него лопату и, мазнув по ней взглядом, сосредоточилась на толпе. Я попятилась.

   - Ориана, не твоя ли? - разыскав меня, поинтересовалась она, итак прекрасно зная, чья эта несчастная копалка.

   Все присутствующие на площади обернулись ко мне.

   Сразу вспомнилось злосчастное собрание в Ближних Холщовицах. Ещё чуть-чуть и на лицах соплеменниц заблещет тот же отблеск праведного пламени, на котором меня однажды уже пытались сжечь.

   Пришлось сознаться.

   Я вышла вперёд и робким голоском промямлила, мол, моя. Далее должно было наступить раскрытие моего злого умысла, покаяние, и наказание. Но этот дурачок-посол и тут влезть умудрился.

   - Мудрейшая, покорнейше прошу прощения, - сладким голоском запел Пересмешник. - Здесь есть место глупой ошибке. В наших краях мужчины из покон веков проверяли смелость, отвагу боевых товарищей шокируя будущих напарников. У нас это называется "Метод удивления". - Непонятно откуда взявшаяся толпа воинов, с идиотскими выражениями на лицах, поддакивала и кивала, абсолютно соглашаясь с разглагольствующим. Хотя голову даю на отсечение (не мою - Настину), что такого глупого обряда нет!

   Моя челюсть предательски отвалилась.

   Амазонки с не менее туповатыми выражениями на физиях больше рассматривали, чем слушали парня. Ну симпатичный, чего уж тут сказать.

   - Вчера вы лично обещали выделить нам самых лучших ваших воительниц, я решил проверить их. Вот удостоверился, что женщины, амазонки, - (он намеренно подчеркнул это слово, зная, как легко задеть честь наших баб), - превосходят самых закалённых в битвах воинов своей смелостью. И теперь всё наше войско преклоняет голову перед вами в знак уважения.

   Мужицкая толпа согласно кивала. Пересмешник отвесил глубокий поклон, опустившись на колено перед Мудрейшей. Я ожидала, что она сейчас треснет его по лбу своим любимым боевым посохом, но предводительница проглотила его враньё и, расплывшись в самодовольной улыбке, коснулась рукой тёмной головы посла. На мою отвисшую челюсть теперь можно было наступить, потому что она валялась на земле, мешая прохожим.