И это пройдет…

Аня крутилась на офисном стуле в мамином рабочем кабинете. Ей было нестерпимо скучно. Они уже 2 часа как должны были быть дома. Аня с грустью думала о том, что пропустила сериал про молодого супермена, по СТС уже год шли «Тайны Смолвиля», Кларк Кент был настоящим красавчиком. Но у тети Жени, как назло, разыгрался гайморит, и мама делала ей КУФ на нос. Сначала Аня читала мамины рабочие справочники, некоторые из них были с картинками. Глядя на проявления кожных инфекций, Аня поморщилась: «Нет, ни за что она не будет врачом, как все эти прыщи можно отличить друг от друга? Прыщ он и в Африке прыщ!». За окнами сгустился мрак. Облетевшее дерево, весной покрывающееся нежными белыми цветами, сейчас абсолютно голое, стучало своими изогнутыми тонкими ветками в окно, падая на него под натиском ветра. Небо плакало навзрыд то ли дождем то ли снегом. Аня навалилась на подоконник и разглядывала в темноте фары от приближающихся машин. Ее удивило, что с пригорка около серой, спрятавшейся за решетчатым забором больницы, мимо морга и гаражей спускается небольшая цепочка синих огоньков. Было в них что-то зловещее.

— Мам, а кто может ехать сюда целой колонной? — крикнула Аня через коридор.

Она услышала, как в маленьком кабинетике тяжело отодвинулся стул. Раздались грузные шаги и отборный мат. Мужчина тёти Жени выскочил в темный коридор. Следом за ним бежала мама, они спешили к пожарному выходу, который смотрел на железнодорожные пути. Мамин белый халат взлетел словно флаг на ветру, когда она распахнула тяжелую железную дверь. Мужчина выскочил в темноту. Мама трясущимися руками запирала замок. Тетя Женя спешила к Ане.

***

Полина была в гостях у Паши, они резались в карты. Из кухни доносились веселые голоса. Сегодня у Пашкиного отчима был день рождения. Он играл на гитаре и пел забавную песенку:

«Шаланды, полные кефали,

В Одессу Костя приводил,

И все биндюжники вставали,

Когда в пивную он входил.

Синеет море за бульваром,

Каштан над городом цветёт,

И Константин берёт гитару

И тихим голосом поёт:

«Я вам не скажу за всю Одессу —

Вся Одесса очень велика,

Но и Молдаванка, и Пересыпь

Обожают Костю-моряка»¹¹

Полина снова выиграла. Она положила Пашке 2 туза на погоны и весело засмеялась. Мальчишка насупился. Он проигрывал уже в третий раз.

— Да ну тебя, мне надоело, — зыркая исподлобья, сказал он, — давай лучше телевизор посмотрим? — с этими словами он схватил пульт и нажал на кнопку, ему страшно не хотелось выслушивать насмешки Полины.

Динамики заорали не своим голосом.

— Страшный теракт на Дубровке, в заложниках находится 916 человек.

Дверь в комнату распахнулась, в проеме стояла мама Полины. Веселая, розовощекая женщина, с коротко стрижеными черными волосами.

— Можно сделать тише, — спросила она, сначала не обращая внимание на речь диктора, тут ее глаза остановились на красной бегущей строке, она тяжело опустилась на диван, из ее груди вырвался сдавленный вздох, — о, Господи!

Полина посмотрела на мать, она знала этот взгляд. Растерянный, блуждающий, он символизировал все плохое, что может случиться. Такой она была, когда четыре года назад забирала у нее тысячные бумажки из копилки, вместо них она потом положила туда всего 5 рублей. Эти же глаза смотрели на Полину, когда через три месяца после этого умер дедушка. Девочка понимала, случилось что-то очень страшное. Она вопросительно смотрела на мать, ожидая, что та хоть что-то скажет.

***