И это пройдет…

Истории никто не делает, её не видно, как нельзя увидать, как трава растет. Войны, революции, цари, Робеспьеры — это её органические возбудители, её бродильные дрожжи. Революции производят люди действенные, односторонние фанатики, гении самоограничения. Они в несколько часов или дней опрокидывают старый порядок. Перевороты длятся недели, много годы, а потом десятилетиями, веками поклоняются духу ограниченности, приведшей к перевороту, как святыне.»33

Аня повернулась к нему, на ее лице застыло ожидание, он пытался понять, что она от него хочет.

— О чем это? — спросил он раздраженно, строчки показались ему непонятными, но в них чувствовалась скрытая провокация.

— «Доктор Живаго», — не сразу ответила Аня, она подошла к плите, помешать жарящуюся картошку, — не читал?

Игорь отрицательно покачал головой.

— Роман о революции, которой нельзя избежать, в ее события невозможно вмешаться, она накроет человека как стихия. Ты окажешься в ней песчинкой, тебя затянет дух времени, но заметишь ты это далеко не сразу. По-моему, отличная метафора- жизнь, как вечно растущий, постоянно незаметно изменяющийся лес, тонкая философия.

— Хрень какая, историю каждый день делают сильные люди. Это право надо заслужить, а вот такие созерцатели, только мешают своей пустой болтовнёй, пиз… — он запнулся, сглотнул гневный комок и продолжил, — балаболы они обыкновенные…

— Серьезно, — Аня перебила его, откидывая волосы за спину.

Он не понимал, почему она разозлилась, ему вообще не нравилась тема революции, уже несколько месяцев их на работе гоняли в хвост и в гриву из-за очередного витка недовольства в народных массах. Ждали выборов в Государственную думу. В обществе намечался сильнейший раскол. Уже не первый год люди были недовольны: еще с момента отмены льгот в 2004 году, потом эти тупые «Марши несогласных». Игорь вспомнил, как на заре его карьеры он писал рапорты о митингах, работы бумажной было выше крыши, она выматывала и отравляла жизнь. Сейчас в кулуарах шептались о готовящихся масштабных протестных движениях, которые необходимо подавить в зачатке, чтоб не допустить новых лозунгов «Нет полицейскому государству!» и «Россия без Путина».

Продолжать разговор не хотелось, он встал, подошел к ней, обнял за грудь. Она вспыхнула молниеносно. Он чувствовал, как напряглась ее спина, сердце застучало быстрее. Аня нервно сглотнула и откинула его руки. Этого он не ожидал. Игорь повторил попытку, на этот раз более яростно прижал ее к себе, коснулся губами шеи. На сковородке трещало масло, Аня лихорадочно мешала картошку, передернула плечами.

— Что не так? — прорычал он, хватая ее за руку и разворачивая к себе.

— Ты, вроде, есть просил, — негодующе заявила она, — теперь жди.

Но он не хотел и не мог ждать, ее отказ, только сильнее разжигал в нем желание, ревность к неизвестному Д, размышление о революции и ее неизбежности взбесили Игоря. Словно пушинку он оторвал Аню от пола, скинул все со стола. Она вырывалась, ее глаза яростно блестели. Силы были априори не равны, под его настойчивыми грозными поцелуями Аня снова сдалась.

Ставя перед ним тарелку, она смотрела на красные пятна, расплывающиеся по ее запястью. Случайно ли он сделал ей больно? Что сейчас произошло, хотела она этого или нет? Игорь тоже увидел синяк, оставленный своей рукой, по его лицу пробежала тень, губы дрогнули в странной хищной полуусмешке.

— Извини, — выдавил он из себя, — я был слишком груб, — голос его не выражал сожаления, — я хочу поехать на выходные в Териберку, ты поедешь со мной?

— Нет, — тихо и вкрадчиво ответила Аня.

— Почему? — с ненавистью почти крича, вопрошал он.

— Я уезжаю через 2 дня домой, хочу увидеть друзей и маму, — спокойно говорила она. Аня не понимала, что его так бесит, почему он не допускает и мысли, что у нее есть своя жизнь.

— Домой, — он со звоном бросил вилку на стол, глаза налились кровью, — когда ты собиралась мне об этом рассказать?

— Ты не спрашивал о моих планах на лето. Разве я должна отчитываться перед тобой? — ее голос тоже зазвенел, он переходил всякие границы, она была уверена, что их отношения для него — это просто отличный секс, а контроля и ожиданий у окна ей хватало и в браке.

— Просто прекрасно, — Игорь сжал кулаки, — как долго ты собиралась отсутствовать, в надежде, что я не замечу?

— Я хочу провести все оставшееся лето дома, возможно поеду на море, к тому же у мужа, если ты успел забыть, где-то все-таки должен быть отпуск, рискну предположить, что он захочет побыть со мной.