И это только начало!

В помещении, куда меня привели, отвратительно-горько воняло табачным дымом, перегаром и еще бог весть чем. Почему-то эти запахи оптимизма мне не прибавили. Меня несколько секунд продержали в вертикальном положении, а затем грубо уронили на жесткий стул.

Кто-то позади вцепился в мои плечи мертвой хваткой, прижимая к спинке, а другие руки грубо оторвали скотч от моих губ вместе с кусочками кожи! Я ойкнула от боли, но тут же получила тыльной стороной ладони по губам и сочла благоразумным заткнуться.

Кровь тонкой струйкой потекла по подбородку, но я решила не замечать этого и не возмущаться. Видите ли, я очень боюсь боли! Впрочем, болезненного больше ничего не случилось, мне только резко сдернули повязку с глаз.

Я сощурилась от яркого света, ударившего в глаза, и постаралась рассмотреть, куда же я все-таки попала. Собственно, не скажу, что меня что-то в этой комнате утешило.

Мой стул располагался прямо в центре помещения, насколько я могла охватить его взглядом. Прямо передо мной, за столом, заваленным выпивкой и закуской, сидели четыре человека. Впрочем, сомневаюсь, что их так можно было назвать…

Нет, у них, конечно, было по одной голове, по две руки и ноги (насколько ноги можно было разглядеть под столом), но на их лицах ничего, кроме похоти и злобы, не осталось! Впрочем, в последнее время это самое человеческое выражение.

Да и не мне судить об их происхождении. Скажу только, что понравиться они мне ну никак не могли! Естественно, никто мне их не представил, так что пришлось придумать им клички.

Первый, что сидел слева от меня, отличался от прочих великолепными в своем отлете от головы розовыми ушами. Вполне естественно, что Ушастым я его и прозвала!

Тот, что был справа, блистал лысиной так, что от нее зайчики прыгали по стенам. Он стал Лысым. Мужчина рядом с ним был просто огромен. Мне было трудно определить, что ему создает такой размер — мускулатура или жир, но я прозвала его Толстый.

А вот тот, что сидел прямо напротив меня, не выделялся ничем вообще. Если бы я его встретила в других обстоятельствах, менее неприятных для меня, опознать бы его не смогла, несмотря на свою чудесную память. Вот именно он и заговорил со мной первым. Я назвала его Босс.

— Прошу меня извинить, девочка, за столь необычное приглашение, однако от любезных предложений ты два раза отказывалась! — проговорил Босс, буравя меня взглядом. — Моим мальчикам еще долго придется переживать из-за твоих отказов. Правда, Стас? — И Босс захохотал.

Я пыталась обернуться, чтобы посмотреть, к кому он обращался, однако цепкие руки повернуть голову мне не дали. Жаль! Придется теперь жить, не зная, что находится за спиной. А мне так хотелось поглядеть на Стаса.

— Че ты вертишься, овца! — вдруг визгливо закричал Ушастый, видимо, обращаясь ко мне. — Тя че, в кинотеатр привезли, в натуре!..

— Уймись, Колек! — осадил его Толстый. Так, запомним. — Что ты вечно дергаешься?

— А что вам, собственно, надо? — почувствовав эту в некотором роде поддержку Толстого, решила спросить я. Зря!

Жесткий удар вновь разбил мои губы, наполнив рот кровью. От обиды и боли я чуть не задохнулась. Я попыталась развернуться в ту сторону, откуда был нанесен удар, но из этого ничего не вышло, кроме еще одного удара. На этот раз по шишке на голове. У меня потемнело в глазах.

— Усвой этот урок, девочка! — откуда-то издалека долетел до меня голос Босса. — Будешь говорить, когда тебя спросят. И поворачиваться только тогда, когда тебе это прикажут! Поняла?

Не смея открыть рот, я лишь качнула головой, за что заработала новый удар. Не слишком болезненный, но страшно обидный.

— Да, — чуть слышно произнесла я и лишь после этого заметила, что слезы ползут по моим щекам, смешиваясь на подбородке с кровью.

— Вот так-то лучше! — порадовался Босс и спросил: — Кто тебя, девочка, к нам послал?

— Я не понимаю, что вы говорите! — произнесла я разбитыми губами, за что и получила новый удар по лицу. Тут я уже заорала: — Вы, придурки! Хоть объясните, кто вы такие и что вам от меня надо! Я вообще не понимаю, что здесь происходит!

Наверное, меня бы снова ударили, но в этот момент засмеялся Лысый. В его смехе абсолютно не было ни злости, ни ненависти. Так обычно смеются люди, увидев очередной эпизод в легкой французской комедии.

— Нет, мужики! — проговорил Лысый сквозь смех, отвечая направленным на него со всех сторон вопросительным взглядам. — Отбрила нас девка? Давайте, в натуре, ей объясним, что от нее требуется!

— Че ей, этой курве, говорить еще?! — снова завизжал Ушастый. — Утюгом ее погладить, так сразу во все врубится!

— Заткнись, Колек, тебе сказали! — прорычал Босс и добавил, повернувшись к Лысому: — Вот и расскажи ей, умник!

Лысый утвердительно кивнул головой и заговорил: