i f3974229b6bdfa20

Цепляюсь – и тут же насильно отрывают меня, утаскивают.

Прощай, прощай Сумы.

Может, еще когда… свидимся.

Глава Третья

Странное дело, но я до сих пор не могу понять однообразие внешней архитектуры и внутреннего строения домов. Советская архитектура почему-то похожа. Из города в город. Все панельные дома построены как-то одинаково. Они одного цвета, одного пространства, с одинаковыми балконами и одинаковыми проблемами. Нездоровая фантазия у тех, кто ее проектировал. Тяжело думать. Все трехкомнатные квартиры в них построенные одинаково. Хотя однообразием это не назовешь, потому что в каждой из них разные углы наклона стен, пола, потолка и других объектов материального мира этих трехкомнатных помещений, в которых живут люди.

Быстрее всего, это стоит назвать словом «закономерность». Хотя я даже не знаю…

"Ранок", Виталий Zet Мирошниченко.

А за окном пробегает целая жизнь. Чужая жизнь. Далекая, и одновременно, какая-то мне близкая.

Я мало выезжала за пределы своего города, но, сколько не довелось побывать… там, за гранями, за «стенами» родины – всегда поражалась однотипности строений домов, зданий. Нет вычурности, нет уникальности – четко по плану, согласно ГОСТу и утвержденных проектов.

Поражалась? Нет. Даже легкого удивления не было.

Я принимала это как дань. Именно ТАК строится Советский мир – все одинаково и без привилегий.

Так я думала раньше. Раньше.

Без привилегий? Открывается ширма – и многое становиться явным.

Без привилегий… без зримых, видимых, открытых привилегий. Ведь у кого-то были огромные дома и виллы-дачи, а у кого-то – на четырех человек маленькая, однокомнатная квартирка, купленная на кровные деньги родителей и бабушек-дедушек.

Тогда какого черта эта однотипность домов? К чему? Зачем? Чтобы уровнять мурашек? Чтобы «солдатики» не ссорились, рабы не плакали?

Наверно.

Хотя, помню себя… Когда-то, годков четыре-пять назад, мы с мамой и Павликом возвращались с моря. Ох, как я тогда заболела. Просто жуть. Таблетки не помогали. Жар, убаюкивая своей приторной нежностью, теплотой и заботой, укутывал меня в пелену дурмана, бреда. Я с жадностью всматривалась за окно нашего автобуса – и видела, видела… там дома… ЧУЖИХ городов. Как теперь помню… Въехали мы в Полтаву. Господи, я была готова клясться – что мы едем уже по улице Черепина моего родного города Сумы.

Точно такой же заворот-поворот, такие же дома, остановки…

Разум играл со мной в злую шутку – я отчаянно верила, что оставались считанные минуты – и автобус остановиться. Еще чуток – я вывалюсь наружу, еще шаги (метров сто) – и я буду ДОМА! Мне станет легче. Я буду ЖИТЬ!

НО нет…. пролетели мы стрелой… мимо милых построек, мимо…

И еще не один час… мучений и каторги мне сулило это прозрение.

Вот, вот что нынче значит для меня эта «одинаковость» - миражное эхо родины. Родных домов.

Где бы не был – ты ДОМА.

Обман, сладкий обман: еще несколько минут – и окажешься в тепле, заботе и беспечности родной обители.

Вот и теперь… я жадно выискиваю за окном эти «видения» родимого. Успокаиваюсь… и тону в приторной лжи.

Дома, я скоро буду дома. Еще три остановки проехать – и пора выходить…

И мне - не интересно, где «депо» этого автобуса. Куда он меня может завезти. Не интересно, что несет эта поездка.

Я хочу - домой.

Но жилые высотки упорно сменяются на частные домики… а те – на лесопосадку.

Мой автобус не хочет останавливаться – и мы мчим, мчим… в никуда.

Мне не выйти. Не вернуться.

Я сама… себя… продала.

***

Прошло уже пять часов, как мы в дороге.

Киев.

Красивый, могущественный город. Как я тебя люблю!

Была здесь всего лишь пять раз – а чувство – будто вечность. Будто прожила здесь не один десяток своей… былой, забытой жизни. Будто здесь не одни проблемы встречала в лицо, не одну «войну» прошла. Мирскую, будничную…

Каждый раз рвусь сюда… , словно на вторую родину.

Что-то притягательное, доверительное в тебе есть, мой Киев.

В чем загадка?

Угрюмый Харьков, шальной Днепропетровск, утонченная Ялта… Прекрасно все, красиво, сильно… но

как-то не так. Не то.

Вот и сейчас… вычурный, старинный, своенравный, незаурядный красавец… смотришь на меня своими большими глазищами. Смотришь и что-то хочешь сказать.

Хочешь – но боишься.

Что-то случилось? Или почему ты себя так ведешь?

… отрешенные родимые места. Обманно-родные улочки.

Холодные, отчужденные взгляды окон домов.