И гаснет свет (СИ)

– Мне приснилось, – едва не плача проговорил Калеб. – Мне постоянно снится… Я боюсь спать…

Папа глядел на него совершенно бессильным взглядом. Он ненавидел себя за то, что ничем не мог помочь сыну, за то, что не мог никак облегчить его муки.

– А доктор Д-Доу не даст мне что-нибудь… чтобы спать без снов? Ты можешь у него спросить?

– Я пойду узнаю, сын. Прямо сейчас. Мы с мамой напишем ему. – Папа направился к двери. Он уже почти покинул детскую, когда Калеб негромко произнес, глядя в потолок:

– Марджори мне все уши прожужжала об этих куклах.

Папа замер и обернулся.

– Что?

Он сперва не понял, что именно услышал. Фраза Калеба ничего для него, вроде бы, не значила, хотя где-то он все же слышал нечто похожее и… и тут он вдруг вспомнил. И холод пробежал по его спине.

– Моя Клотильда вся обзавидуется, – сказал Калеб, по-прежнему не сводя глаз с потолка.

И тут папа все понял. Он даже рот раскрыл от нахлынувшего на него осознания. Руки его непроизвольно поднялись к вискам. Он потер их и несколько раз моргнул, пытаясь унять взбесившиеся мысли.

– Откуда ты знаешь? – спросил он дрогнувшим голосом. – Где ты это услышал?

Калеб будто очнулся. Он повернул голову и поглядел на папу.

– Что? Что такое, папочка?

– То, что ты только что сказал. Где ты это услышал?

– Я не знаю… мне приснилось. Мне снится много чего плохого. А что такое, папочка?

Но папа не ответил и вышел за дверь.

Дом № 24 по Каштановой улице снова наполнился шумом.

Джонатан кричал. Марго пыталась его успокоить, но он будто бы обезумел. Он все говорил о каких-то странных вещах, о том, что все связано, о том, что все произошло не случайно, что его… их семью выбрали заранее.

Марго пыталась его утихомирить, напоминала ему, что в доме больной ребенок, но он и не думал успокаиваться или хотя бы понизить голос.

– Это Лейпшиц-старший! – вопил Джонатан и мельтешил по гостиной, задевая предметы. – Это все он! Он с ними! Это заговор! Он намеренно задержал меня в конторе в тот день, чтобы я не успел в «Тио-Тио» до закрытия!

Марго ходила следом за ним как тень и возвращала опрокинутые и сдвинутые вещи на место.

– Он и прежде тебя задерживал, – напомнила она. – Мистер Лейпшиц-старший – просто строгий и дотошный начальник и все…

Но Джонатан ее будто не слышал.

– Точнее, я так думал! – продолжил он мысль на оборванном месте. – Но те дамы из трамвая тоже с ними заодно – они обманули меня: знали, что я подслушиваю. Нет! Они намеренно говорили громко, чтобы я не мог их не услышать! Лгуньи! На деле «Тио-Тио» работал допоздна! Я узнал! Мадам Фрункель не закрывалась в тот день до десяти вечера – у нее были чаепития с куклами!

– Может, они что-то напутали…– Марго принялась собирать с пола газеты и письма, которые разлетелись по сторонам, когда Джонатан задел коленом журнальный столик.

– И знаешь что? «Детские манатки Монти» работают. Монти не разорился! Это все вранье! И констебль на углу Бремроук и Харт – это вовсе не констебль! Все дело в усах, понимаешь? В усах! На том углу обычно стоит мистер Домби – у него пышные усы, а у того их не было! Он подставной! Я говорил сегодня с мистером Домби! И знаешь что? У него – усы!

– Подставные констебли в Габене? Что за чушь несусветная! Может, мистер Домби просто пошел к цирюльнику, сказал ему «Как всегда!», и уснул в кресле – такое часто случается: ты вот всегда спишь у мистера Грэма. А цирюльник перепутал его с другим констеблем-«Как-всегда» и гладко его выбрил, тот проснулся, ужаснулся и заставил выдать ему средство для ускоренного роста лицевой шевелюры. Теперь он снова с усами…

Было ясно, что Марго шутит. Вся ее история с путаницей была глупой до невозможности – так считал ее муж. И вообще – все это значило, что она не воспринимает его подозрения всерьез.

– А еще я был на углу Бремроук и Фейр – там нет никакого указателя! – раздраженно продолжал Джонатан. – Его поставили специально для меня! Все это связано!!! Меня вели, как по ниточке, в эту проклятую лавку! Все сходится! Они все в сговоре! И эти полицейские, которые сюда заявились и не стали ничего расследовать! Тупоголовые бездари! Теперь все ясно! Конечно, они не стали бы ничего искать и никого обвинять, если сами они заодно с проклятым кукольником! Как же я был слеп! Как же я был глуп… Я их разгадал, раскрыл! А мистер Граймль… он пропал – я тебе не рассказывал – боялся, что ты расстроишься.

– Так, постой-ка, – решительно прервала мужа Марго. – Что еще за мистер Граймль?

– Это частный сыщик с площади Неми-Дрё, он обладает богатым опытом негласного наблюдения, репутацией профессионального обнаружителя пропавших вещей и людей, а также цепким бульдожьим характером. Я нанял его, чтобы он выяснил, что происходит, и он решил проникнуть в «Лавку игрушек мистера Гудвина». Так вот, он пропал! С того момента, как дверь лавки игрушек за ним закрылась, больше о мистере Граймле я ничего не слышал… Ты смотришь на меня так, как будто я с ума сошел!