…И я посмотрел на небо (СИ)

— Это только в ближайшие несколько лет, и без лишних трат бюджета. Но ведь на этом наши амбиции не заканчиваются? — возразил учёный. — И так! В виду ограниченных возможностей цифровых компьютеров, мною было принято решение обратиться к искусственному интеллекту. Именно на его основе я и создал прототип симуляции.

Внезапно Вакус подскочил со стула и потянул руку вверх. Пи жестом дал ему слово.

— А как мозги робота вообще могут симулировать вселенную?

Пи оживился:

— Отличный вопрос! — в ответ на это Вакус манерно поправил свой плащ и аккуратно сел на своё место. — На самом деле, в этом и заключается суть моего исследования. Алгоритмы обучения мне пришлось придумывать практически с нуля. За основу я взял те симуляции, которые проводились на обычных суперкомпьютерах, но вместе с тем, я дал системе представление о принципах действия гравитации, свойствах пространства и материи. В общем-то, все те основы, которые мы знаем о вселенной…

— А можно ближе к сути? — не выдержал я. — Получилось у тебя, или эти "мозги" можно отправлять в списание?

— Клеменс. — Пи поводил пальцем. — Не перебивай, а не то выгоню из аудитории.

В ответ на это я невольно усмехнулся. Пи продолжил:

— Я только работаю над тем, чтобы узнать, получилось у меня или нет. Очень уж… специфичный получился проект. На данном этапе, я лишь отслеживаю показатели нарушения плотности энтропии. — в этот момент он поймал мой недоумённый взгляд. — Я просто проверяю, похожа ли созданная мной симуляция на те, которые мы создавали на цифровых компьютерах.

— Ну-у… это… — протянул я.

Пи шлёпнул себя по лицу:

— Ладно. Смотри сюда.

Он убрал со стола свой планшет. За ним стояла чёрная коробочка размером с ладонь, а на её боковине светился какой-то циферблат. С такого расстояния его сложно было разглядеть. Я поднялся со стула и подошёл к столу.

— Там находится нейропроцессор и некоторое оборудование для измерений. — объяснил Пи. — А для наглядности я вывел кое-какие данные на небольшой экран.

Он указал на боковину. Теперь я увидел, что светится не циферблат, а целая матрица из нулей.

— Нули означают, что эта симуляция похожа на наш мир. Теперь понятно? — спросил Пи. — А когда научусь создавать её идеально, буду пробовать извлекать более подробные данные.

— Сразу бы так и сказал, мол, всё получилось. — пробурчал я, утомлённый лекцией.

— Вот плохо ты меня слушал, Клеменс. Я не знаю, получилось у меня или нет. Сейчас я даже даже не знаю, какие законы физики правят тем миром.

— Как это не знаешь? Как эта симуляция тогда вообще работает?

— А вот через… кхем… Я же говорю, симуляция при помощи нейропроцессора, это как… ну… образ в голове. Методом проб и ошибок я пытаюсь научить его быть похожим на наш мир. Но если у меня это всё же получится…

— То это будет лучшая симуляция из когда-либо созданных. Я понял.

— Да! Но пока у меня есть только косвенные данные.

Пи приложил свой планшет к коробочке и начал разглядывать цифры и графики на нём.

— Слушай, Пи. А что означает единица?

— На матрице? — он не отрывал взгляд от планшета. — Отклонения от нужного результата. Погоди… Там что, отклонение?

Я подобрал коробочку и показал её Пи. На её дисплее, посреди десятков нулей затесалась одна-единственная единица.

— Отклонение… — пробурчал учёный. — Но это очень странно. Неточности симуляции должны иметь равномерное распределение. А здесь отклонение точечное. Очень странно…

— Пи…

— Не сейчас, Клеменс! — учёный многозначительно уставился на светящуюся матрицу из цифр и не произносил ни слова, лишь моментами заглядывая в планшет.

— Что-то не так? — подорвался Вакус.

— Ему нужно подумать, — объяснил я, и жестом направил Вакуса обратно к стульям.

Некоторое время мы просидели молча. Пи возился со своей симуляцией, утыкаясь то в планшет, перебирая данные, то в потолок, проводя какие-то умозаключения. "Может, это гигантская чёрная дыра?.." — рассуждал он.

Вакус заворожённо наблюдал за этим процессом.

— И чем же ты так заинтересовал Пи? Ты вроде человек простой. — спросил я у него.

— Я? Сам не знаю. — спокойно ответил Вакус. — Что-то он во мне нашёл.

Я заметил, что на протяжении всего дальнейшего разговора Вакус подбирал слова с какой-то особой тщательностью.

— Ну хорошо, а ты почему общаешься с ним? Тебя интересует наука?

"Нет, у чёрной дыры масштабы не те…"

— Сам не знаю. Мне просто нравится его человечность.

Я впал в недоумение:

— Человечность… У человека?

— У людей нет стремлений и изменений. Так он мне говорил. Из-за процветающей робофобии и стагнации человечество на планете Земля сейчас похоже на летящий в космосе булыжник.

— Ну… Такие вещи он любит говорить, но что с того?

— Он хочет это изменить. А я влюбился в это стремление.

— В этом мало смысла, знаешь ли. Булыжник, хех. — я усмехнулся. — Люди, роботы, метеориты — это создания из космической пыли. В этом мы все очень похожи.

"А может, экстремальная форма материи?"

— Ты сказал о схожести людей с чем-то неживым. Так в чём разница?