И явится цербер

– Как там твой отец поживает? Давно его не было видно, – директор оторвался от бумажек и добродушно меня встретил. У него был самый обычный кабинет. Стол, два стула (один для него, второй для пациента) и, пожалуй, всё. Документы хранились в другом месте, и только у него был ключ от их хранилища. Так что его кабинет они не заполняли.

– Да всё так же. Занят работой, впрочем, как и вы.

– А кто в наше время не любит работать? – он зевнул и, сняв очки, стал их протирать салфеткой. – По какому делу? У Джен новый пациент, или же… неужели хочешь с кем-то встретиться?

– Здесь недавно был местный журналист. Я хочу встретиться с тем же человеком, что и он, – директор резко прекратил протирать свои очки.

– Я не могу допустить тебя к нему. Его только успокоили. К тому же, твой отец попросил меня тебя к нему не пускать.

– Значит, вам звонил мой отец? – «Неужели моя теория оказалась правдой? Папа, почему ты не хочешь, чтобы я копалась в этом деле?» Я скрестила руки, скрывая раздражение. Зная, что мне запретили… теперь я точно была уверена, что должна встретиться с этим человеком и лично задать ему вопросы. Чтобы, по крайней мере, узнать, почему мой отец был так против этой встречи. – И вы, я так понимаю, выполните его просьбу?

– Почему ты так думаешь? В этом вопросе я всегда считал, что тебе стоит знать правду. Давно уже. Шила в мешке не утаишь. Рано или поздно… Так что, я даю тебе доступ. Но у тебя есть всего лишь десять минут. И я буду вынужден сделать звонок твоему отцу. В конце концов, то, что ты узнаешь... Вы должны будете это обсудить, – в кабинет заглянул санитар. – Проводи её в палату номер пять, через десять минут  – к выходу.

– Да, доктор, – санитар вышел, я попрощалась с директором и последовала за ним. И снова этот длинный коридор. Только в этот раз он вёл меня к правде, которая перевернёт мой мир и уничтожит его одним разом. Слишком горькая правда. Правда, в которую мне до сих пор не хочется верить.

Глава 9. Чувство вины.

– Папа, вы правда это сделали? Скажи, что нет, – отец молчал.  – Папа, ты понимаешь, что это неправильно? Так нельзя… – В ушах до сих пор звучал голос бывшего работника газеты: «Ты была мертва. Ты не дышала».

– Как это, нельзя? Мне что, с твоей матерью нужно было хоронить тебя?  Ты знаешь, что из-за твоей смерти у матери был нервный срыв. Мы сделали это, потому что считали, что так правильно. Родители не должны хоронить своих детей, – отец щёлкнул зажигалкой и закурил.

 Этот разговор нас обоих нервировал. Но папа хотя бы мог успокоиться с помощью сигареты. А я… как я должна была успокаиваться после того, что узнала? Вообще, должна ли я сейчас быть живой? Стоять здесь и разговаривать с отцом? Если ли у меня на это право?

– Но папа… разве мёртвых можно возвращать к жизни? Рано или поздно за это кому-то придётся платить.

– Твоя мать уже заплатила за это, – отец выдохнул дым от сигареты и нахмурил брови.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Ты понимаешь, что она умерла из-за меня? Как вы вообще это сделали? Почему подземный мир позволил вам это сделать? – я не знала, что мне делать. Стоит ли кричать и плакать? Меня переполняли эмоции. Мне казалось, что рано или поздно я задохнусь от нахлынувших чувств. Это правда обрушилась на меня так внезапно. Оказывается, что я была мертва уже давным-давно. Я ходячий труп. Труп, за который моей матери пришлось заплатить собственной жизнью. Если бы у меня был выбор… я бы не хотела, чтобы моя мама из-за меня умирала. Разве это правильно?

– Ты сама знаешь, что каждое правило можно обойти. Жизнь за жизнь. Прошло уже столько лет. Сейчас это уже не имеет значения. Это давно позабытая история.

– Позабытая? Тогда что здесь делает цербер?

– Он пришел не за тобой. А за тем, кто сбежал, – отец перестал курить и выбросил сигарету в урну. К счастью, она была рядом с клиникой. Да, мы всё ещё находились здесь.

– Это как-то связано с самоубийством оборотней? Я видела на карте свою фотографию. Раз мы начали говорить начистоту, то ты не думаешь, что мне и это нужно знать? Это ведь как-то связано со мной, да?

– Я никогда не думал, что он вернётся. Мёртвые должны спать в своих могилах. Но кто знал, что он сбежит из подземного мира,  – я смутно догадывалась, о ком говорит мой отец, но всё ещё не понимала, как связаны тот, кто сбежал из подземного мира и я. Если следовать логике, то как бы прискорбно это ни было, моя жизнь была оплачена ценой другой жизни. Пусть мне и неуютно  при одной только мысли об этом, но это так. Отец был прав: любое правило можно обойти. Но…

– Как я и этот человек связаны?

– Никак. Просто он хочет узнать, как ты вернулась к этой жизни.

– Папа… ты снова что-то недоговариваешь. Я ведь чувствую. Даже если и существует способ вернуться обратно, то ты не думаешь, что в первую очередь он должен был идти к тебе или к дяде Алену. Он же вам с мамой помогал это сделать? – я посмотрела на отца.

– Бесполезно. Он ничего от него не узнал.