И имя ей... (СИ)

   Виль пожал изящную кисть и тоже улыбнулся. Кажется, его приняли в стаю.

   - Виль.

   - Научишь?

   Так началась их дружба.

    4.

   Приняли Виля в личную гвардию баронессы. Была и такая. Если просто баронская гвардия занималась вопросами правопорядка в баронстве, то личная гвардия - охраной баронского дома и баронессы как таковой.

   Бард очень удивился, когда узнал, насколько всё серьезно поставлено у них с охраной. Круглосуточное дежурство, на каждом этаже по три патруля, во дворе не менее десяти человек. Ворота всегда закрыты. Даже те, которыми пользуется прислуга. Отдельная стража в комнате у покоев баронессы. Из дома с ней выезжает не менее десяти человек, даже если это прогулка по городу.

   - Есть повод волноваться? - попытался выяснить Виль.

   - Слава богу, нет, - улыбнулся Хенрик, который и был начальником личной гвардии. - Но так спокойнее.

   Немного прояснила ситуацию разговорчивая Марта. Семь лет назад на прогулке на Гризельду и её брата, унаследовавшего баронскую корону, напали разбойники (или не разбойники, да кто ж теперь скажет). Положили немногочисленную стражу, убили барона, а баронессу серьезно ранили. Она долго оправлялась от случившегося. С того времени у Гризельды пропал голос. Так что теперь баронессу берегут.

   Уже на второй день Виля поставили в караул к покоям баронессы.

   - Сидишь? - Гри вышла из своей комнаты. В ее покои можно было попасть только через комнату с караулом. Или через окно. Для умеющих летать. - А второй где?

   - А должен быть? - Вилю тоже показалось странным отсутствие напарника. Но может, так принято?

   - Еще как. Ну, Хенрик...- Гри сощурилась, будто придумывая пытки седовласому за его оплошность. - Я с ним поговорю. Где виуэла?

   Такой резкий переход Виля немного удивил.

   - Так вроде караул. Какая музыка...

   - Хорошая. Подожди, я сейчас, - и Гри скрылась за дверью спальни.

   - Будто бы я уйти могу, - пробурчал бард.

   - Ты что-то сказал? - баронесса уже вернулась, держа в одной руке бутылку вина, а в другой виуэлу. Виль отрицательно качнул головой. - Пить будешь?

   Он приподнял бровь.

   - Золотистое. Из Ангерского виноградника, - искушающе протянула девушка. Он только присвистнул. Виноградник был небольшой, вина производил мало, но о нем ходили легенды. Пока Вилю пробовать такое не приходилось.

   - А это нормально, пить со своей охраной?

   - Нормально. Когда не получается заснуть, только вино и помогает. А одной пить нехорошо.

   - И часто заснуть не получается? - бард был не против вина, но пристрастие молодой девушки к хмельному его смутило.

   Баронесса пожала плечами:

   - В полнолуние. Не бойся. Если спаивать меня не будешь, да еще и споешь, мне одного бокала хватит.

   - Наливайте, - девушка огляделась в поисках стаканов. Они нашлись на столике рядом с графином.

   - Держи, - Вилю была вручена виуэла, а баронесса принялась разливать вино. - Ты обещал мне балладу. Сочинил? - Все же ей была свойственна аристократическая бесцеремонность с нижестоящими.

   - Сочинил, - бард глотнул вина. Мдаа, о таком стоит слагать легенды. - Спеть?

   - Еще спрашиваешь, - она плюхнулась во второе кресло. - Не печку ж топить виуэлу приволокла.

   Чуть улыбнулся - и как её манерам в детстве учили? - подстроил виуэлу.

   Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;

   Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.

   Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,

   Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.

   И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;

   В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;

   Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,

   В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:

   Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,

   Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;

   Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,

   Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;

   Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,

   Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;

   Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;

   В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:

   Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,

   Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;

   Шелком - твои рукава, королевна, златом-серебром - вышиты перья;

   Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:

   Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,

   Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;

   Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем - вышито небо,

   Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;

   Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,

   Время не остановилось, чтоб в окно взглянуть резное;

   О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,

   Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом - с лучом рассвета.

   Где-то бродят твои сны, королевна;

   Далеко ли до весны в травах древних...

   Только повторять осталось - пара слов, какая малость -

   Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье...

   Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,