И имя мне – легион

Я регулярно мотался в тело полуэльфа проверить, как оно там, выпить воды, пообедать, ну и так далее. К счастью, если оставить его без присмотра, оно не умирало, а влачило растительное существование, не реагируя на попытки гномов расшевелить его. Я окончательно убедился в мысли, что повреждена именно душа подростка, ничем иным такое положение дел объяснить было невозможно. Но, по крайней мере, мне не приходилось контролировать все от и до. Остальные души тоже полюбили ненадолго вырываться из пространства амулета, чтобы ощутить себя по-настоящему живыми. Вот с этого момента и начались раздоры. Единственный, кто мог более или менее внятно разговаривать с командой судна, был я, выучивший язык за время контакта с Сардасом. А потому, как только кто-нибудь заговаривал с полуэльфом, то приходилось волей-неволей возвращаться обратно в амулет и звать меня. Поэтому в реальности я находился почти все время. Одновременно пребывать втроем, вчетвером, ну и так далее в теле было возможно, но пропорционально количеству душ, занимающих один носитель, усложнялась степень управления им. Мораль басни о лебеде, раке и щуке подходила к этой проблеме как нельзя лучше. Вот только к упомянутому зверинцу следовало бы добавить еще штук пять-шесть разных тварей. Если же в тело набивалось более десятка душ, то единственное, на что оказывался способен полуэльф, было моргание. Да и то, судя по бросаемым искоса взглядам команды, очень уж оно походило на нервный тик. При общении приходилось ограничивать количество курортников, вылезших подышать из магической реальности амулета, до трех частично из-за моего плохого знания языка, частично из-за трудностей совместного управления. Сардас стал напоминать то ли иностранца, который за неделю прошел краткий курс обучения, то ли дебила. Внешне это выглядело, как если бы собеседник при разговоре подвисал. Скорее всего, тело полуэльфа напоминало не переселенца из-за бугра, раз подгорные жители старались не нагружать меня работой, а ведь до боя так и норовили приплести к какой-нибудь условно-полезной деятельности вроде полировки якоря. Гномы, впрочем, такому поведению штатного чародея не удивлялись, списывая приступы полурастительного существования и речевые проблемы на последствия выстрела заколдованной стрелы сяньцев. Между прочим, Глорин долго выпытывал, как мне удалось уцелеть. По его мнению, без артефактной брони и кучи амулетов пережить подобный гостинец было невозможно, он даже проверил, не нежить ли я, каким-то экспресс-методом. Оказалось, что нет. Или точности не хватило. И капитан, и я вздохнули с большим облегчением, решив вернуться к этому разговору когда-нибудь потом, когда оба поправимся. Фух, еле отвертелся. Хорошо хоть про амулет тот коротышка, с которого я взял клятву, никому ничего не рассказал. Или до капитана не дошло.

После того как оторвались от погони, гномы решили не ходить за жемчугом. Не понравился им руль, да и мачту я, кажется, срастил неровно. Плюс в команде потери слишком большие, чтобы ввязываться в серьезную драку. Подгорные жители дураками не были и понапрасну рисковать не хотели, так что мой морской поход, можно сказать, удачно окончился. А вот первые проблемы в реальности амулета как раз начались.