И истинным леди есть, что скрывать...

  Она встала на своё место и в волнении наблюдала, как её сестра безукоризненно выполняет акробатически сложный поклон. И в тот момент, когда Лили уже облегченно перевела дух, черное перо в прическе кузины опасно накренилось, и испугавшаяся конфуза юная француженка вынуждена была неестественно выгнуть шею, чтобы удержать его на месте, поэтому только чудом не запуталась в шлейфе при отходе от королевской семьи.

  За исключением этой маленькой шероховатости всё прошло хорошо, впрочем, посторонние ничего не заметили, тем более что позже Лили смогла тайком вернуть своевольное перо на место.

  Теперь ничего не мешало двум девушкам считать себя полноправными членами английского высшего света. Обычно представленные обществу барышни могли посетить 50 балов, 60 вечеринок, 30 ужинов и 25 завтраков в течение одного Сезона.

  Если девушка не выходила замуж в течение первых двух или трех Сезонов, то считалась неудачницей, а в 30 лет - безнадежной старой девой, но юным леди из семейства Кавендишей последнее не грозило. В этом доме светская жизнь барышень шла параллельно подготовке к свадьбе.

  Лондонский особняк Кавендишей на Гровнор-стрит напоминал в те дни штаб действующей армии. Шныряли туда-сюда толпы народа - сбившиеся с ног посыльные, камеристки, портнихи, лакеи.

   Спальни и будуары обоих девушек превратились в филиалы модных магазинов, где подобно изваяниям стояли две кузины, а вокруг них с булавками и кусками ткани передвигались орды портних. Срочно шились туалеты для приемов, первого дня свадьбы, второго и третьего, уж не говоря о таких тонких материях, как нижнее белье.

  Инн и Лили, с затаённым от сладостного возбуждения дыханием, разворачивали папиросную бумагу, где лежали восхитительно пахнущие тончайшие шёлковые рубашки и панталоны, воздушные пеньюары, подобные паутине чулки.

  - Какая красота!

  Верткая француженка мадам Фуа, владелица одного из самых дорогих магазинов на Хай-стрит, кокетливо захихикала, сверкнув подведенными глазами.

  - А вот это для брачной ночи мадемуазель!

  Инн восхищенно прижала руки к груди при виде блестящего розового шелка полупрозрачной рубашки. Правда, сердце тоскливо ёкнуло при мысли о том, что Томасу Лили в этом туалете покажется неотразимой, и он прижмет её к себе, поцелует...

   Боль была настолько острой, что она, вздрогнув, сурово запретила себе об этом думать. Но миссис Элспет вовсе не разделила восхищения своих воспитанниц.

  - Что за глупости,- грубо отбросила она нежный шелк,- подобное бесстыдство не может носить девушка из приличной семьи. А вы, милочка, могли бы и понять, кто перед вами!

  Француженка кисло поджала губы и открыла другую коробку. Там тоже лежала красивая, украшенная кружевами и лентами рубашка, но уже без скандального выреза и из более плотного шёлка.

  - Вот,- удовлетворенно выдохнула старая дама,- то, что нужно! Женщина должна помнить о стыдливости при любых обстоятельствах!

  Девушкам показалось, что мадам Фуа, что-то хочет сказать, но в последний момент передумала, поймав предостерегающий взгляд их наставницы.

  В общем, это было сумасшедшее время. Кавендиш только досадливо морщился, получая всё новые и новые счета, но не укорял дочь за траты. Мало того, он лично подарил Инн к первому выходу в свет премилое ожерелье из бледно-фиолетовых аметистов, из-за которых её глаза приобрели фиалковый оттенок.

  Первый показ двух дебютанток пришелся на премьеру 'Нищих' в Ковент-гарденской опере.

  Лили страшно волновалась, хотя их и пригласили в свою ложу тетки по отцовской линии мисс Мэри и Кэтрин Сэтвидж - высохшие и злые на язык вечные барышни. Они окружили Лили преувеличенным вниманием, усадив впереди, Инн же с миссис Элспет, не переваривающей сестер, достались кресла за их спинами.

  Зал был плохо виден из-за перьев в высокой прическе мисс Сэтвиж, но счастливая француженка сумела так ловко изогнуться, что все-таки увидела сцену. Она была полна радостных предвкушений, по-детски радуясь всему, что видела - и роскошному, отделанному золотом и бархатом залу, и модным нарядам красивых дам, но самое главное разворачивалось там - на сцене с красным бархатным занавесом.

  По заведенному в свете обычаю, леди приехали в оперу с солидным опозданием, но Тейлор прибыл вообще к концу второго акта. И хотя сестры Сэтвидж возбужденно загалдели, предлагая ему сесть рядом с невестой, лорд решительно отказался, пристроившись рядом с замершей от волнения Иннин. Её обожгло огнем ненужных воспоминаний, когда ноздрей коснулся навсегда въевшийся в память запах 'кельнской воды', руки сразу же задрожали, и ей стоило огромного труда удерживать на лице маску показного безразличия. От радостного возбуждения не осталось и следа.

  В антракте после второго акта в ложу заглянул и сам Мортланд, вызвав ещё больший переполох среди дам. Миссис Элспет испепелила гневным взглядом обрадованную Лили.

  - Вы опоздали, ваша светлость, - укорила герцога сестра,- и лишили себя возможности не только побыть в нашем обществе, но ещё и послушать столь великолепную музыку! Мы в восторге, правда, Инн?