I измерение

На следующий день Ольга вместе с Лешкой отправилась искать его брата Петра. Лешка рассказывал о том, что Петр вот уже целых четыре месяца не пишет писем родителям, и они его потеряли. Последнее письмо было отправлено из Москвы. По обратному адресу, который был указан на конверте, и отправилась молодая парочка. Однако Петра Дегтярева командировали из Москвы в … Севастополь! Ольга была поражена этим совпадением и очень обрадовалась. Лешка оставался хладнокровным. «Меня поражает этот человек!» – писала Ольга уже в поезде в своем дневнике. Это была первая запись, и девушка даже не догадывалась, что начала вести дневник. Просто, делать было нечего, открыла блокнот и начала записывать: «После того, как нам сказали, что его брата отправили в Севастополь, он лишь усмехнулся, вышел на крыльцо и хладнокровно закурил. Все свои чувства, переживания он держит под контролем, взвешивает каждое слово. Но от этого он не кажется медлительным. Да он просто поражает меня своим хладнокровием! Однако, когда мы остаемся наедине, все меняется. Совсем иначе он вел себя у Долговых, мягкий, обходительный, такой обаяшка, – кажется, он понравился моим друзьям. И самое страшное во всей этой ситуации, так это то, что я не понимаю, какой Лешка настоящий. Стоит ли такому доверять и правильно ли я сделала, что так опрометчиво к нему бросилась»

ГЛАВА 3 Совпадение

На вокзале гостей встречала Танька Данилова. Подруги обнялись. Лешка стоял в стороне, как абсолютно посторонний человек. Когда гости тронулись с вокзала, Ольга не нашла Лешку на прежнем месте. Куда он подевался. Девушка не на шутку встревожилась.

– Ничего, – весело сказала Ленка, – он же знает адрес, придет попозже. Пошли.

И они отправились к ожидавшему их автомобилю. По дороге Ольга пристально осмотрела Таньку: подруга очень изменилась за эти два года. Она стала похожа на всех южанок и цветом кожи и говором. Но самое главное – её глаза лучились счастьем. От Таньки исходил какой-то внутренний свет. Она действительно любила и была счастлива. Девушки забрались на четвертый этаж нового жилого комплекса, где теперь жила Танька, пока ещё Данилова.

– А ты неплохо устроилась, – оценила уже успевшая записаться в москвички Наталья.

– Ничего, не жалуюсь.

– И ты одна в этих апартаментах? – удивилась Ленка.

– Нет, конечно же, нас четверо, – Танька улыбнулась.

– И где они?

– Моника сейчас вернется. Они вместе с Елизаветой прибывают на корабле.

– Откуда? – Ольга в окно рассматривала симпатичный дворик с песочницей и лавочками.

– Они плавали к родным: Моника показать сына Франка бабушке и брату, а Лиза – к внукам в Гаагу. Впрочем, эта квартира и принадлежит Елизавете Михайловне. Она выбила это жильё. Если бы не она со своими связями, мы бы так и жили до сих пор в бараках на пристани.

– А она что, важная птица? – Ленка вместе с Танькой накрывали стол. Наталья и Любаша решили вместе залезть в ванну и теперь, закрывшись в комнате, громко спорили, кто будет сидеть под полкой, а кто – у зеркала.

– Не знаю,– пожала безразлично плечами Танька. – Она не любит ворошить прошлое. Из её скупых рассказов я поняла, что она была то ли княгиней, то ли графиней. В общем, помещицей какой-то, принадлежала к древнему дворянскому роду.

– Понятно.

На обед пришел ещё один гость – высокий кареглазый с правильными чертами лица брюнет.

– А это Петр Семенович, – представила его Танька. – Он большой друг моего Васеньки. Работает над проектами наших кораблей.

Видимо Петр Семенович никак не ожидал застать столь большое и исключительно женское общество у Татьяны. Он смущенно смял шляпу, положил её на стул, коротко кивнул и сел на свою же шляпу. Ленка прыснула.

– Ну, давай облей его ещё чаем. Молодой человек и так не знает куда деться, а ты ещё тут прыскаешь сидишь, – заворчала Любаша.

Все засмеялись. Это разрядило обстановку. Завязалась оживленная беседа. Потом Петр Семенович спохватился: надо ехать на пристань встречать Елизавету Михайловну и Монику с сынишкой.

Алексей так и не появился. Глухая тревога росла в душе у Ольги.

После обеда Татьяна и Ольга принялись за мытьё посуды.

– Почему девчонки с собой детей не взяли? – спросила Данилова, намывая бокалы под бьющей из-под крана струёй.

– Не захотели тащить их по холоду, – соврала Ольга.

– Да ладно, что я не понимаю что ли. Только все это ерунда. Мне важно видеть их с детьми, особенно потому что я бездетная. Поверь, мне ни сколько не горько и уж тем более не завидно смотреть на чужое счастье. Вот Моника, помнишь, я писала тебе про неё? Она научила меня всяким медицинским уловкам. Благодаря ей я поступила в медицинский и скоро стану врачом. Она живет вместе с нами, воспитывает своего ребенка. И это мой сын тоже, понимаешь? Я приняла роды у Моники прямо на берегу моря среди чешуи рыбы. Она воспитывает его по-немецки, я – по-русски. Знаю: выйду за Василия, он заберет меня в свой дом, а Моника собирается уехать к матери в Берлин. Елизавета Михайловна останется тут одна. Может, конечно, ей посчастливиться перевезти своих внучат через границу.