I измерение

– Отлично! Тетя Глаша лечит. Дядя Семен в кузнице – все в порядке.

– Как Мишка? – продолжал расспрашивать Лешка.

– Женился! – коротко бросил Димка. Это получилось как-то зло.

– Женился?! На ком?! – Лешка был поражен.

– На Людке Сковородниковой.

– Ого! – Лёшка рассмеялся.

Некоторое время помолчали. Потом Дегтярев осторожно спросил:

– Не гуляет от молодой жены?

– Нет, не слышно, – Адрианчук-младший чему-то улыбался. – Он теперь отличный бригадир строительного отряда и примерный семьянин.

– Вот так дела! – Лёшка не переставал удивляться. – А я вот подмогу везу, так что нас прямо к сельсовету. Вы туда едете, Дмитрий Иванович?

– Да, – хрипло вышло у Димки, и он выбросил окурок.

Подъехали к сельсовету. Приезжих провели к председателю. Кирилл Михайлович был на месте. Он с интересом посматривал на приезжих.

– Алексей Семенович, – обратился Долгов к Лёшке, – вы ведь имеете филологическое образование?

– Да, пединститут.

– Очень нужны учителя-предметники, так что уж не обессудьте.

– Отчего же, я с удовольствием поработаю учителем. Вот, кстати, Авдотья Семеновна Дегтярева, моя сестра, – представил девушку Лешка. – Учитель немецкого и английского языка. Вячеслав Степанович Полируйко, агроном.

– Ну что же, очень хорошо, очень хорошо, – Долгов крепко пожал руки новым работникам.

Так было решено: Полируйко в помощники к главному агроному Дмитрию Семеновичу Лебедеву.

– Ну, брат, попал ты, – закуривая на крыльце сельсовета, сказал Лешка.

– Почему?

– Потому что Дмитрий Семенович очень требовательный, серьезный человек. По-моему его даже председатель побаивается.

– Ничего, повоюем, – равнодушно сказал Полируйко. И они направились домой к Дегтяревым.

– Остановишься пока у нас, потом дадут дом. А там уже осмотришься.

– Поживем – увидим.

Дуня шла позади. Так они пришли к Дегтяревым. Ни матери, ни отца не было дома: все на работе. Изба, которую Дегтяревы выстроили по приезду, была очень просторная: делилась на зимнюю и летнюю половину. Поднявшись по высокому широкому крыльцу, Лешка открыл дверь в сени. Тут сняли верхнюю одежду и прошли дальше с тяжелыми чемоданами в руках. В печи еще тлел слабо огонь. Лешка подложил бумаги, подкинул дровишек, подул, и пламя объяло и бумагу и дрова, поставил чайник. Пока он все это проделывал, Дуня и Славка Полируйко обошли дом. Всего было три просторных комнаты, одна жилая, « родительская», как пояснил Лешка. И действительно, по стенам висели любимые картины матери, на столике стоял недопитый чай: привычка отца, из бокала он выпивал чай ровно наполовину. Отцу пробовали наводить чай в обычной чашке, но и тут он выпивал на половину, потом говорил, что не напился, и разводил другую чашку и тоже выпивал ровно половину. Дуня, вспомнив это, тихо улыбнулась, рассматривая тысячу раз изученные картины. Как же сильно она соскучилась по матери, по отцу.

– Когда же они приходят домой? – спросила Дуня у брата, когда тот накрывал стол тем, что нашел. Лешка лишь неопределенно пожал плечами.

– Нужно идти в школу, – после недолгого молчания сказала Дуня.

– В школу мы пойдем завтра с утра. Сейчас уже поздновато, мы там никого не застанем. Ну как? – Лёшка обратился к Славке, когда тот вышел к столу.

– Да в общем ничего. Вид только унылый из окна.

– Некогда тебе тут будет видами заниматься, – рассмеялся Лешка.

После чая он сказал:

– Ну ладно, вы тут устраиваетесь, а я пойду по старым знакомым.

В первую очередь Лешка поспешил к колхозном фермам. Когда он вошел в коровник, Ленка сидела на корточках перед теленком и держала ведро, из которого тот пил. Лешка старался унять дрожь в руках и ногах. «Что за черт! – со злостью думал он, – сейчас я её увижу, ничего необычного!»

– А где же ваш бригадир?

– Наш бригадир заболела, за него Шурка Сковородникова – Ленка куда-то мотнула головой, где, по ее мнению, должна была быть Шурка.

Лешка направился обратно. Ленка остановила его уже у выхода:

– Эй, красивый!

Лешка обернулся.

– С приездом! – Ленка засмеялась. – Ты хоть бы поздоровался, ведь не чужие.

–Вот балда! – Лешка шутливо хлопнул себя по лбу и подошел к Ленке. Они обнялись, посмотрели друг на друга, рассмеялись.

– А ты повзрослела, – сказал перед уходом Лешка. Теперь он спешил к Лебедевой домой. Не хватало еще застать дома Дмитрия Семеновича или Марью Тихоновну. Дверь была открыта. Лешка молча вошел. Где-то в дальней комнате кто-то мирно разговаривал, мерно стучал ложечкой о стакан. Лёшка пошел на голоса и остановился невольно на пороге: Ольга лежала в постели до подбородка накрытая одеялом, Глафира Петровна, Лешкина мать, стояла у окна и что-то писала, по-видимому, рецепт, спиной к дверям на табуретке сидел Емельянов и читал книгу. Ольга лежала с закрытыми глазами. Но вот Глафира Петровна отдала рецепт Димке и, еще раз взглянув на больную, на цыпочках пошла прямо на Лешку. Она схватила его за рукав и вытащила на крыльцо.

– Приехал? – она расцеловала его, потом оценивающе осмотрела и сказала недовольно – Похудел.

– Мама, что с ней?