И каждый день за веком век

– Нам нужно поговорить.

Предположив тему разговора, я застонала:

– Что за черт?!

– Ты в состоянии выражаться достойно или твой сленг неискореним?

Проигнорировав его слова, я встала, взяла из шкафа одежду и направилась в ванную.

Обернувшись на пороге, сказала:

– Без обид, но интерьер комнаты настолько стариканский и помпезный, что попахивает нафталином.

– Перед твоим заселением ее проветрили и даже подмели в углах! – донеслось мне вслед.

Ну хоть что-то.

Посмотрев в зеркало, я открыла рот от удивления и воскликнула:

– Ништяк!

По всему телу в разные стороны расходились потрясающие татуировки! Красивые, витиеватые, словно узоры на ювелирных изделиях.

Тут же в дверь заскребся Фордайс и тревожно спросил:

– Настя, с тобой все в порядке?

– Все хорошо! – крикнула я, мгновенно встревожившись. – Не вздумай войти!

– Как я могу! – прозвучал саркастический ответ. – Набиваться принять душ с незамужней девушкой – моветон!

Мне напомнили мои же слова. Язва!

Одеваясь, я старалась всеми способами не думать о том, что случилось некоторое время назад. Сполоснув лицо холодной водой, я вернулась в комнату.

– Что за татуировки на теле? Это заразно?

Творец лишь покачал головой.

– Садись, – показал он на второе кресло, – буду рассказывать.

Но я выбрала кровать. Теперь, в коротких шортах и майке, я чувствовала себя куда увереннее, нежели обнаженной.

– Мне лучше на мягком. – И, усевшись на матрас по-турецки, я приготовилась слушать.

Фордайс мученически прикрыл глаза.

– Что снова не так?

Но Редклиф оставил мой вопрос без ответа, лишь положил ногу на ногу и сцепил на коленях руки.

– В чем-то ты права: появившаяся на теле татуировка поможет тебе контролировать свой дар, который пока не проявился. Также это своеобразная метка силы, что говорит о твоей природе.

– А почему мой узор отличается от твоего? У меня линии более плавные и нет галочки на груди.

– Откуда ты знаешь? – резко спросил творец.

Чтобы не рассказывать о своем первом перемещении, я принялась в спешке подыскивать подходящий ответ.

– Кто-то рассказал, не помню. То ли Виктор, то ли еще кто.

Посверлив меня взглядом, Фордайс, на мое счастье, не стал расспрашивать и просто ответил:

– У каждого творца узор индивидуален.

– Ребята обалдеют, когда узнают, – выдохнула я.

Неожиданно князь подался вперед, его глаза зло блеснули, и он процедил:

– Ты что, собираешься раздеваться и им показывать?

Я запустила в него подушкой и спокойно сказала:

– Думай, что говоришь. Расскажу, конечно, ну и продемонстрирую узоры на лице и шее, не говоря уж о руках.

– Ты многого не знаешь о творцах, – резко перевел тему Фордайс. – И первое задание так скоро… Поэтому я сейчас кратко расскажу тебе основное, а ты по мере возможности будешь спрашивать, что непонятно.

Я кивнула.

– Творцы – это люди, которые благодаря генной мутации получили сверхъестественные способности.

– Как в «Людях Икс»? – тут же хмыкнула я.

Фордайс мрачно посмотрел на меня:

– Еще черепашек-ниндзя вспомни.

Вздохнув, я приготовилась слушать дальше.

– У мутации бывает три степени, и творцам, которые обладают третьей степенью, проще всего. Перед первым прыжком их только тошнит, и человек либо совершает прыжок, либо нет. Они не знают, чего лишатся, если не смогут совершить перемещение. Творцы третьей степени рождаются каждый год и на три корпорации их около ста человек. Но главное: они могут прыгать на небольшой отрезок времени – от одного до шести месяцев и оставаться в прошлом или будущем не более полутора часов.

– Почему так мало?

– Потому что эти творцы мало отличаются от обычного человека. Они слабы. Генная мутация второй степени встречается реже и довольно жестока. Перед прыжком у творца появляется тошнота и боль в теле, но он без проблем попадает в прошлое или будущее… Правда, не всегда может вернуться. Не сумеет – обречен скитаться в прошлом или будущем около года, после чего его выбросит обратно обычным человеком, и мутация перестанет проявлять себя. Испытать ощущение перемещения, увидеть другое время и потом лишиться дара – это страшно.

Я прислушалась к себе – и полностью согласилась. Это словно лишиться части души.

– В будущее они могут прыгать так же, как и творцы третьей степени, а в прошлое – на отрезок времени не более ста пятидесяти лет и пребывать там не более четырех часов. Они рождаются раз в три поколения и на три корпорации их не более десяти человек.

– Теперь мы, – подалась я вперед.

– Да, творцы первой степени. Мы испытываем при прыжке те же ощущения, что и остальные, но дар в нас очень силен, и мы должны суметь подчинить его себе, иначе мутация убьет.

– Что?!

– Все это сопровождается температурой, сильными болями во всем теле, а иногда и временной слепотой. За сильный дар нужно платить высокую цену…

– Я могла умереть?!

– А почему, ты думаешь, я чуть не поседел, когда ты закрылась в ванной?! – Редклиф выглядел так, будто был готов меня убить.

– А сказать было нельзя?

– А ты слушала?

Заскрежетав зубами, я буркнула:

– Давай дальше.

– Первая степень дает нам возможность путешествовать в прошлое на любой отрезок времени и находиться там за один прыжок до двенадцати часов.