I knew you were trouble (СИ)

- Дурак. – В пустоту произнесла она, слыша как небольшие капли отрываются от нижней части бортика ванной, разбиваясь о бежевую напольную плитку. – Дурак. – Повторила она, закрывая глаза. – И я дура. – Еще тише произнесла девушка, усмехнувшись. Сейчас было не время думать о прошлом. Ей было необходимо привести себя в подобающий вид и вернуться к повседневной рутине, в которой, как оказалось, были свои радости.

***

Ру держался за голову, не зная как унять боль в висках, пока его девушка готовила ужин. Таюя на автомате выполняла движения, думая совершенно о других вещах.

- Беспокоишься о ней? – Внезапно спросил Ру, за год изучив привычки Хокумон вдоль и поперек. Он помнил, как смотрел на эту бранящуюся шатенку в аэропорту, которая давала последние напутственные советы его сестре, и понял, что эта девушка как живой источник. Она была весела, остроумна, саркастична и проста, но в этом и было какое-то свое очарование. И он даже не удивился, когда был послан в пешее эротическое за просьбу дать ему контакты. Он добивался её расположения больше года и, по большей части, ему поспособствовала Ёми, которая давала ему советы как не надо себя вести с Хокумон. Девушка вновь отрастила волосы и окрасила их в кислотный розовый цвет, но это не раздражало Ру, а наоборот, даже веселило. Эдакий бунтарский дух, который никогда не пропадал в этой юной аспирантке.

Таюя обернулась к мужчине, усмехнувшись. Он не цеплял её, как Хидан, но Харуки Ру был абсолютно невозмутим. Он соглашался с каждым оскорблением, усмехаясь, терпеливо ждал, когда иссякнут все бранные выражения в его адрес, когда он делал что-то не так, после чего тепло улыбался и целовал девушку, позволяя ей вымещать на себе злобу. Даже Ёми заметила, что его юношеская и детская агрессия пропала, осталось только спокойствие. Как историк-археолог он был предан своей работе, но так же теперь бы предан своей семье, девушке, друзьям. Он перестал зацикливаться на себе, и жизнь стала гораздо проще. Это и поражало Таюю в нем. Он запустил тонкие длинные пальцы в свою густую рыжую шевелюру и растрепал и без того лохматые волосы.

- Она давно так не напивалась. Это её пятый загул за три года. Я не могу не беспокоиться.

- Но в этот раз она не пила одна. Знаешь, в компании как-то легче. Плюс, она выговорилась хоть кому-то, кроме нас. Наконец-то. – Хокумон засмеялась, заметив, как тонкие губы её молодого человека слегка исказились, словно Ёми звонила ему каждый вечер и рассказывала о своих проблемах. Хотя, сейчас он был рад любому звонку сестры. Они оба понимали, как много упустили, играя в холодную войну. Но девушка невозмутимо прервала его мысль, фыркнув и развернувшись к плите.

- Ох, завали ебальник, философ хуев. Я беспокоюсь, что женский алкоголизм плохо поддается лечению, а ты мне тут всякую ванильную херь рассказываешь. – Она не слышала из-за шипения масла, как отодвинулся стул, не слышала тихих шагов босых ступней в её сторону, но почувствовав, чуть вздрогнув, как тонкие жилистые руки обвивают её талию и как острый подбородок Ру впивается ей в макушку.

- Беспокоишься, заразка. – С улыбкой проговорил он, не дав своей подруге вырваться из крепкой хватки.

- Иди нахуй! – Со смехом проговорила розоволосая, чувствуя спиной тепло чужого тела.

***

Тобирама устало посмотрел на своего спящего брата, который оглушительно храпел после вечера в компании подруги детства, вновь оставив всю бумажную волокиту на младшего брата. Сенджу испытывал желание встать со стула и спихнуть старшего с кровати, тем самым разбудив его, но знал, что толку будет от этого чудовищно мало, поэтому вновь вернулся к документам. Конечно, он мог пойти в свой номер и работать там, но сейчас ему было гораздо спокойнее находиться в компании Хаширамы, который был без сознания. Спокойнее за себя. Желание поехать к девушке притуплялось.

Это пугало его. Он понял, что что-то идет не так, когда недовольную и нервную Ёми впихнули в переговорный кабинет, чтобы она переводила японскую речь. Он чувствовал, как непривычно засосало под ложечкой, когда она взглянула на него и произнесла “Тобирама-сан”. Это было ненормально и противоестественно, ведь они не виделись больше двадцати лет.

“Это пройдет” – Мысленно уверял он себя, но это не проходило. Так же, как и желание придушить Учиха, который вынудил её пройти через такую боль. Тобирама вновь судорожно и раздраженно выдохнул, вспоминая дрожащие плечи Харуки.

- Каким уродом нужно быть. – Вырвалось у него вслух. Харирама смачно чавкнул, словно согласившись с братом, переворачиваясь на другой бок.

- Да, дорогая. – Протянул Хаширама, чуть вздрогнув от прохладного ветра из открытого окна.